Все обсуждали грядущее – мужчины
говорили с присущей им естественной деловитостью, в то время как
женщины, что юные, что седые, давали волю чувствам и домыслам. Не
остались в стороне и дети, стайками облепляя растянувшееся шествие,
и то пропадая в его недрах, то выстреливая шумными искорками,
убегая куда-то по своим детским делам. Через некоторое время они
возвращались, держа в ладошках горсточки разноцветных камней, что
шли у них за звенья цепи, или же прутики, что выполняли роль меча
или топора в зависимости от его формы и длины. С прутиками
разыгрывали они суд поединком, и многие хотели быть Ондмаром
Стародубом, но иные брали на себя роль Кнута и принимали достойную
смерть. Камешками же делались ставки на исход грядущего испытания,
и вскоре Риг заметил, что подобного не чураются и взрослые,
используя разве что не камни, а настоящие деньги.
В Кнута верили в основном азартные,
хотя их было и больше, чем ожидалось. Сам Риг чувствовал холодное
презрение к этому копошению, но и осуждать их не мог – простым
людям нужны их простые радости. Но всё равно мерзко.
Потребовалось немало труда, чтобы
добраться до головы этого многоголосого, сотканного из человеческих
тел, чудовища, распихивая преграждавших путь без лишних церемоний и
не оборачиваясь, чтобы извиниться. Пустая многоголосая толпа
извинений не заслуживает. К тому моменту путь их был уже
практически закончен, и в воздухе чувствовался чарующий аромат
открытого моря, а если напрячь слух, то за гомоном безликих голосов
можно было даже расслышать спокойное пение волн и пронзительные
крики чаек, не привыкших к такому массовому вторжению в их
вотчину.
Риг схватил брата за плечо – догнал,
успел. Но изрядно вспотел и сбил дыхание, а потому сначала сделал
три глубоких вдоха, успокоился и только потом сказал громким
шёпотом:
— Ты набитый камнями дурак. Я
предлагал тебе возможность спокойно сбежать, а ты выбрал это?
— Вот ты где, — расплылся в улыбке
Кнут. — Рад тебя видеть. Все смотрел и смотрел на людей внизу, но
никак не мог тебя среди них заприметить, почти было начал
беспокоиться за тебя.
— За меня беспокоился? Ты вообще
заметил, что это тебя сегодня судят?
— Тебе здесь не место, Риг, —
вклинился в их разговор Элоф. — Ты должен уйти.
— Закон севера дозволяет мне
благословить моего единокровного брата до начала испытания и
убедиться, что никто не сотворит над ним чар и не ослабит его
отравой или злым словом.