Как только стул для важной задницы
был установлен на специально расчищенном месте, и ярл сумел
уместить в него своё широкое тело, все взгляды устремились на него,
а голоса почтительно смолкли. Казалось, что и надоедливые чайки
заметно притихли. Пусть Торлейф не отличался величественностью
вида, но он был ярлом и за ним всегда были богатство и власть, не
говоря уже про стоящего по левую руку могучего Ондмара. На севере
люди от рождения равны, но и нет в мире места, где власть почитают
сильнее.
— У тебя было довольно времени
подумать по дороге до берега, мальчик, — сказал он. — Что-нибудь
изменилось?
— Изменилось многое, — ответил Кнут.
— Но только за последние три года. Мои же намерения остались
прежними, как и мой выбор. Испытание на меже.
Торлейф слегка развёл руки в стороны,
хлопнул себя по коленям и тяжко вздохнул.
— Сильна, видать, кровь Солнца
Севера. Да будет так.
Этим он как бы говорил всем зрителям:
смотрите, я пытался, но парнишка упрям, ну что ты будешь с ним
делать. Вроде как у могучего ярла Торлейфа Золотого не было выбора.
Разве есть какие-то другие варианты? Только и остаётся, что дать
ему умереть.
— Видит Всеотец и вся Поганая дюжина,
я не искал твоей смерти, мальчик и сделал всё, чтобы отвести её. Ты
знаешь, каковы правила твоего грядущего испытания или мне стоит
повторить их?
— Я родился и вырос на Старой Земле,
повторять нужды нет.
— Добро, – Торлейф устало откинулся
на спинку своего кресла. — Ты можешь начинать готовиться.
Элоф Солёный снял с пленника оковы и
бросил их на землю, а сам Кнут, сперва размяв затёкшие запястья,
стал медленно снимать с себя одежду. Оставшись в итоге абсолютно
нагим перед всем городом, ничем он не высказал смущения и стоял
ровно, без дрожи, хоть дующий с моря ветер пробирал до самых костей
даже одетого.
Молодая рабыня, смущённо отводя
взгляд, принесла ему большой кувшин, доверху наполненный медвежьим
жиром, и Кнут стал растирать его по всему своему телу, не смущаясь
ни запаха, ни людских взглядов. Люди смотрели в немом изумлении,
ибо оставшись совсем без одежды, не снял Кнут с шеи свою цепь, и та
звенела при каждом его резком движении.
Нечасто воины выбирают испытание на
меже, но такое иногда бывает. Чего никогда ещё не было, так это
чтобы воин решил с морем бороться с цепью на шее, пусть даже снять
цепь перед началом было всё равно, что отказаться от неё. А цепь у
Кнута была не маленькая. Тяжёлая.