Заинтригованный и одновременно напуганный словами филина, Урфин,
забыв о башмачках и первоначальном плане, принялся лихорадочно
перебирать наследие волшебницы, сваленное в углу пещеры. Наконец,
среди ветхой рухляди, он нашел ту самую книгу, о которой говорил
Гуамоколатокинт. Это был толстый, увесистый том в истертом, словно
изъеденном временем черном кожаном переплете, без единой надписи
или украшения. От книги исходил слабый, но отчетливый запах тлена,
древней пыли и чего-то еще... неуловимого, но вызывающего
безотчетный страх.
Дрожащими руками Урфин раскрыл фолиант. Страницы, сделанные из
странного, похожего на пергамент материала, были сплошь исписаны
непонятными символами и знаками, перемежающимися с картинами, от
которых кровь стыла в жилах. Он не понимал ни единого слова, ни
единого знака, но эти рисунки...
Эти гротескные фигуры, изображающие существ, не поддающихся
никакому описанию, эти странные, геометрически невозможные силуэты,
эти чуждые, искаженные ландшафты неведомых миров – все это
проникало прямо в его душу, минуя разум, вызывая тошноту,
головокружение и одновременно – пьянящее, почти болезненное чувство
восторга и предвкушения. Словно сама книга, минуя барьеры сознания,
обращалась к чему-то темному и первобытному, дремавшему в глубине
души Урфина, обещая ему нечто невообразимо великое и одновременно –
бесконечно ужасное.
– Что... что это за письмена? – прошептал Урфин, не в силах
оторвать взгляда от мерцающих в полумраке страниц. Его голос
дрожал, выдавая охвативший его ужас и благоговейный трепет.
– Это язык Древних, – так же тихо ответил Гуамоколатокинт,
словно опасаясь быть услышанным кем-то еще. – Язык, который был
забыт задолго до того, как первые люди ступили на эту землю. Язык,
на котором говорили существа, чьи имена невозможно произнести, не
рискуя повредить свой разум. Но даже если бы ты и знал его... –
филин предостерегающе поднял крыло, – ...я бы не советовал тебе
произносить эти слова вслух. Ни при каких обстоятельствах. Силы,
стоящие за ними, слишком... чужды нашему пониманию. Они не
знают ни жалости, ни сострадания. Они – сама суть Хаоса,
первозданная тьма, которая существовала до начала времен и которая
пожрет все сущее, когда придет срок.
Урфин судорожно сглотнул. Он больше не сомневался: эта книга –
не просто сборник заклинаний и ритуалов. Это – ключ. Ключ к такой
власти, о которой он не смел и мечтать, власти, способной вознести
его на вершину мира... или низвергнуть в бездну безумия и небытия.
Столяр захлопнул книгу, словно боясь обжечься, но знал, что уже не
сможет от нее отказаться. Он будет изучать ее, медленно, осторожно,
постигая ее тайны шаг за шагом, пока не почувствует себя готовым...
к чему? Он и сам пока не знал. Но Джюс был уверен: эта книга
изменит его навсегда.