Справа ехал Сперат, молча, со своим светящимся топором в руке.
Джевал что-то крикнул сквозь шлем своему телохранителю и
рассмеялся. Но я знал — он готов к бою. Рисуется на публику. Особый
шик — не терять способность шутить в такой обстановке. Может, я
сделал бы так же, если бы не ощущение неприятной, чуждой силы и
едва уловимое зеленоватая магия, разлитая в воздухе вокруг.
Чуть вперёд вырвалось несколько всадников. Среди них — Дукат.
Пригнулся в седле, щит чуть выставлен вперёд, как на охоте, — будто
ждал, что вот-вот из пустых провалов окон и дверей брошенных домов
на него прыгнет камышовый змей...
Звук здесь искажался. Копыта лошадей ударяли в землю почти
беззвучно. Голоса, если и доносились, звучали чуждо, пусто. Дорога
вильнула в сторону. Я махнул копьём с баннером, указывая колонне
направление.
Здесь было не темно, но и не светло — сумрак, длинные, густые
тени и почти полное отсутствие цветов. Казалось, всё вокруг
освещено где-то очень высоко старыми офисными лампами —такими,
старыми, советскими, с длинными трубками. Вуаль пропускала лишь
часть видимого спектра. Задерживала ультрафиолет, надо
полагать.
Впереди показались изломанные, ковыляющие фигуры. Над ними
порхнули полупрозрачные тени вендикатов. Мы смяли их легко:
призраки лопались от точных арбалетных выстрелов, лишь немногие
добирались ближе. Только чтобы бесславно погибнуть на жалах копий.
Ожившие мертвецы меня почти не впечатлили — в фильмах моего мира
они выглядели живописнее. Местные зомби были неуклюжими,
медленными, и для тренированных убийц на обученных лошадях — почти
неопасными.
Страх, от которого дрожали руки и бешено билось сердце,
отступил. На смену ему пришла знакомая, жаркая, азартная и весёлая
ярость. Но было в этом ощущении что-то иное. Как будто холод
разливался по груди. Это была уже не ярость — это было зло.
Холодное, чужое. Я знал — это не моё. Это тьма касалась нас. Не
ударом — призрачными зеленоватыми щупальцами. Сомнением. Она искала
трещины.
Немертвые и призраки попадались всё чаще. И хотя они оставались
столь же беспомощными перед моими людьми, нам пришлось придержать
коней.
Я привстал на стременах и огляделся. Как и ожидал, сплочённости
надолго не хватило. Всадникам стало тесно на дороге — они
расползались вширь. Пехотинцы, наоборот, сбивались в плотную толпу
— что, впрочем, было даже к лучшему. Но темп движения они
потеряли.