Не то, чтобы вдохновляющее расписание, но уже одно то, что
фабрики в нём нет настраивает на весёлый лад.
- А это… - Филимон оттеснил Метельку. – Тут… тебе просили
передать, что, может, захочешь на встречу?
- Какую?
Филимон огляделся и, наклонившись к самому уху – в лицо дыхнуло
вонью нечищенных зубов, перегара и чеснока – громко прошептал:
- Союзную. Это… союза рабочих Петербурга. Вот. Разрешенную!
Ну да. Официально профессиональные союзы были разрешены.
- Лекцию будут читать. О правах рабочих.
- Филь… ну оно мне на кой?
Потому что сколько лекций ни прочти, а прав у здешних рабочих не
прибавится.
Мы прошли через проходную. И скинув тулуп, я пристроил его в
самом углу. А то сверху понавалят своих, прокуренных, потом хрен
избавишься от запаха.
- Так… три рубля обещали. Если придёшь.
Деловой подход.
Я призадумался.
- Сав… ну чего тебе стоит? Там недолго…
- А тебе чего обещали?
- Полтора, - Филимон не стал отнекиваться. – И Никитку к
Вальцевым устроить. На автомобильный.
Это серьёзная заявка. Там, говорят, платят строго по регистру, и
выходит втрое против обычного. Штрафов нет. На праздники харчи
выдают, по особому уложению. Да и если встать к нормальному мастеру
в помощники, то и самому в мастера выбиться реально.
Карьера.
- Сходишь, а? – Филимон аж приседает, норовя в глаза заглянуть.
– Ну хочешь, я тебе и так деньги…
- Оставь себе, - от щедрого предложения я отмахиваюсь. – Схожу.
Только… Филька, чего они обо мне выспрашивали?
А что выспрашивали, это точно.
И по глазам вижу – угадал.
- Потом, - говорю. – Найдёшь нас, как обед станет. Там и
перекинемся словом.
- Савка, - Митрич трезв и зол. – Так, вы двое… ты туда, а ты
давай на третий.
- Один не справлюсь, - я встаю, скрестивши руки на груди. –
Побойся Бога, Митрич. Мешки неподъемные.
- Помощника дадим, только… - он кривится и видно, что
происходящее ему самому не по нутру. – Вы двое в станках уже
разбираетесь. А эти вот…
Ко мне подталкивают чумазого пацанёнка, который едва-едва до
плеча достаёт. И не потому, что я так уж сильно вырос. Скорее уж
мальчишка этот, как и вся местная детвора мелок с недокорму. А ещё
он чумаз и костляв.
- Митрич…
- Савка, - он качает головой и даже не матерится. – Ну некого
больше! Анчееву расчёт дали.
- Новый?
- Прокофьев. Пока с места не убрали. С выплатою за это…
досрочное.