И сплёвывает под ноги. Понятно. Прокофьев не злой. Понимает, что
осталось Анчееву недолго, и что новый управляющий не станет
закрывать глаза на недоработки. А просто вышвырнет за забор и
всё.
Социальные гарантии?
Пенсия по инвалидности? Не смешите.
Вот Прокофьев и воспользовался случаем, чтоб хоть какие-то
деньги человеку дать. Надолго их, конечно, не хватит. Но это лучше,
чем ничего.
- А с ним ещё семерых, кто тоже не тянет… - Митрич снова
сплёвывает и добавляет пару слов покрепче. – А на их место велел
ставить из тех, кто потолковей. Будешь теперь в подмастерьях.
Повышение.
- Денег прибавят?
Мат, которым меня обложили, вполне сошёл за ответ.
- А хозяин чего?
- Хозяин? – Митрич вытер ладонью усы, потом за спину убрал,
стараясь на руку не глядеть. – А чего хозяин? Повздыхал, покачал
головой и убрался. Это прежний-то в каждую дыру лез…
Прозвучало похвалой.
Передать что ли Мишке? Или не надо? Распереживается ведь.
- Этот же другой породы. Будет деньги получать, а остальное…
ладно. Бери вон. Васька толковый. И крепкий.
Ага. Кости прям видно, до чего крепко одна за другую держатся,
потому что кроме них и кожи в этом пацане ничего и нету.
- И тебе кого подберу… только станок гляди, аккуратней, там
кожухи прохудились, порой пар прорывает, так что заслонку на полную
не открывай, пускай лучше медленней…
- Идём, - я глянул на пацана.
Вот… сдохнет он к концу первой смены.
Или я, если жалеть стану.
Дерьмо.
А ещё понимание, что та революция, которая была в прошлом моём
мире, не на пустом месте случилась. Власть там, капиталы, которые
этой власти хотели – это одно. А захлебывающиеся своей кровью
мужики, вышвырнутые за забор подыхать где-нибудь там, или такие
вот, как этот мой помощник новоявленный, - совсем другое.
Хотя и не скажу, что проникся к революционерам большой
любовью.
Может, потому что знаю, что там, в будущем, их идейность
обернётся не меньшею кровью?
Ладно.
Это всё потом.
Потом – в нашем закутке, откуда пацана пришлось шугануть,
впрочем, он только и рад был убраться. А мы вот садимся. Метелька,
чумазый и злой сильнее обычного, и Филимон, который даже не пытался
стянуть сало. Но и отказываться от угощения не стал.
- Тоже одного поставили? – Метелька жевал медленно. Промокшая от
пота рубашка прилипла к хребту. И на лице обозначились острые
скулы.