— Потерпи, система фильтров и
охлаждения работает, скоро станет легче. Странный город: даже наша
Самара в разы чище и современнее. Везде следы разрушений —
интересно, кто его так? Было элитное место, а теперь жалкие
трущобы. Есть у меня подозрения…
— Какие?
— У японцев существует давний обычай.
В заливе Тайдзи проплывающих мимо дельфинов шумом загоняют в
закрытую бухту, загораживают выход сетями. Самых молодых и красивых
забирают на продажу, остальных вырезают. Море становится красным.
Этих дельфинов забивают на мясо, а в нём ртуть, поевшие такое
травятся, болеют. Люди пытались образумить рыбаков, но до того, как
явился карнский корабль, обычай процветал. Потом, когда Виафар на
пять лет исчез, промысел мог снова начаться.
— Ты думаешь, что Рина, увидев
убийства, разозлилась? — понял Тьол. — И разрушила здешние
города?
— Моя тётка так бы не поступила, —
твёрдо сказала Мира. — Только ведь она… она изменилась, чтобы
управлять карнским кораблём. И корабль этот живой, умеет влиять на
пилота.
Оба притихли, Мира разглядывала
обломанные стволы вдоль дороги. На длинной аллее сохранилось только
две пальмы, и те стояли с ощипанными листьями. Зато раскидистые
деревья, напоминающие дубы, горели алыми цветами, словно на каждой
веточке зажгли аккуратный костерок. Выслушав вопрос о них, водитель
отвечал:
— Дэйго, символ нашей префектуры. Оя,
жаль, что вы пропустили цветение сакуры, оно в феврале, на улицах
не пройти: все любуются, танцуют, бьют в барабаны, пьют
авамори.
— Авамори?
— Да. — Водитель звонко причмокнул. —
Какой авамори у моего дедушки с Исигаки, оя! Шелковистый, мягкий,
сладость потом полдня на языке.
Мира сверилась с путеводителем и
обнаружила: тот напиток, что парень расхваливает, делают из риса,
специально заражённого чёрной плесенью, — нет уж, лучше не
пробовать.
Заметив сидящего под деревом нищего
без ног, спросила:
— У вас на улицах совсем не видно
киборгов. Медицина плохая?
— Оя, железки в тело вставлять —
нарушать течение ци, жизненной энергии. На материке думают: железка
в голове — значит сильный. А сила — это когда без железки.
Поверху над дорогой шёл монорельс, он
не работал, виднелся поезд, завешанный пёстрыми тряпками, по крыше
лазили дети. Электрокар проезжал под такой эстакадой второй или
третий раз, и закралось подозрение: водитель специально
наворачивает круги, надеясь побольше взять с туристки.