Прожектора заметались, пятна света переместились на башню, с
которой раздался крик. На ствол лазпушки, как на кол, был насажен
лучший снайпер банды. Его ноги были обрублены на середине бедра, в
руках он держал собственные кишки. И кричал. Вдыхал. И снова
кричал.
А когда неизвестный решил, что ему достаточно внимания всей
крепости, лазпушка выстрелила, испаряя голову несчастного. В этот
же момент на башню обрушился огненный шквал. Даже Вод вскинул на
плечо ракетницу и отправил в ту сторону заряд. Жахнуло!!! Облако
огня окутало накренившуюся башню.
— Вот так вот, тварь! Ещё скажи мне, что ты выжила! —
самодовольно хохотнул Одноглазый, пока вспышка перезаряжала
ракетницу.
Крепость замерла в напряжённом ожидании. Они впервые столкнулись
с таким врагом, которого никто толком даже и не видел. Барт снова
выглянул за парапет. Беспорядочное метание прожекторов создавало
глубокие тени, в которых можно было спрятать танк, а не то что
одного нападающего.
Внезапно взгляд Заточки зацепился за непонятный силуэт,
мелькнувший во внутреннем дворе. Кто-то крупный, не меньше огрина,
с избыточным количеством конечностей.
— Вод, последи за входом в северную казарму. Мне
показалось...
— Ща, — ракетчик отложил пусковую установку, выглянул во двор и
прошипел. — Не вижу!
— Смотри лучше! Вот!
Тень сгустилась, и в ней мгновенно шевельнулся силуэт.
— Попался, тварь многорукая! Ну ничего, сейчас папа Вод тебе с
лишними руками поможет!
Он вскинул ракетницу и уверенно нажал на пуск. Снаряд пересёк
двор крепости и вспух новым объёмным взрывом. Часть прожекторов
мгновенно осветили место взрыва, а часть нацелились на башню, где
засел Барт.
— Выкуси, сука! — Вод встал в полный рост, показывая нецензурный
жест взрыву.
— Сядь, придурок!.. — крикнул Барт, обуреваемый страшным
предчувствием.
В свете прожекторов мелькнула быстрая тень и Одноглазого сдуло с
башни. Он беззвучно исчез в темноте подулья. Заточка готов был
поклясться Императором, что в грудь неудачника вонзился обрезок
трубы. Замершая на мгновение Вспышка очнулась и с криком схватила
ракетницу, но стоило ей приподняться над парапетом, как верхняя
половина её черепа исчезла в фиолетовой вспышке плазмы.
Барт сжался вокруг лазгана. Его била крупная дрожь. Там, за
парапетом возобновилась огненная феерия, а он не мог заставить себя
пошевелиться. Новые крики боли и ужаса начали звучать в крепости.
Особо сильно в голову ввинчивался высокий женский крик, и Барт не
хотел знать, что именно делает напавший со своей жертвой.