Одежда этого парня меня смутила даже
больше, чем мои ощущения, а они, надо сказать, были прескверными:
тошнота нарастала, а головная боль усилилась так, что я боялся даже
пошевелиться — казалось, что моя черепушка такого напряжения не
выдержит и лопнет. Ещё помимо общей головной боли — распирающей
изнутри, ныл затылок, будто меня кто-то сильно ударил по нему
чем-то тупым и твёрдым. Или я упал на спину, что более реально, так
как лежал я, судя по всему, на полу, ощущая спиной что-то твёрдое и
неровное — видимо, грубо обработанные доски.
А ещё я отметил запах. Воздух был
пропитан ароматами древесины, смолы и каких-то полевых трав. Вроде
привычные запахи, но смешанные вместе, да ещё в какой-то
запредельной концентрации, они добавляли свой вклад в эту
сюрреалистическую картину, подчёркивали неестественность этого
странного мужика, произносящего непонятные слова.
Казалось, я нахожусь в каком-то
странном сне: этот мужик, его одежда, запахи — всё это было
каким-то нелепым, подчёркнуто чуждым, невозможным.
— Слышиши ли мя? — снова обратился ко
мне незнакомец. — Очнися!
Почему он пытается говорить со мной
на этом непонятном языке? Точнее, на частично понятном. Суть
сказанных им фраз я понял, но слова были странные. Что это за язык?
Болгарский? Сербский?
И откуда этот мужик вообще взялся?
Куда подевались профессор и все его ассистенты? Где я, вообще
нахожусь? Как я сюда попал? И почему мне так плохо? Все эти вопросы
кружились в моей голове, но ни на один из них у меня ответа не
было.
— Слышиши ли мя, княжичю? — продолжал
вопрошать незнакомец, склонившись надо мной ещё сильнее.
Вот же настырный. Я не стал ему
ничего отвечать — не до него.
— Княжичю, встани!
Ага, сейчас всё брошу и встану. И
прыгать начну от радости. Есть такое выражение — ватные ноги. А я
теперь был весь ватный. Только голова чугунная и очень тяжёлая. Тут
не то что встать — пошевелиться сил не было. Да и желания тоже.
А ещё каждое слово незнакомца
отдавалось у меня в голове ударом молотка. Я прикрыл глаза и понял,
что желаю только одного: чтобы этот мужик, кем бы он ни был,
заткнулся и дал мне немного полежать в тишине. Однако тот и не
собирался замолкать. Более того, он схватил меня за плечи и
попытался поднять с пола.
И то ли от его инициативы, то ли
просто время подошло, но новый приступ тошноты подкатил так сильно,
что я инстинктивно быстро повернулся набок и приподнялся на локте
левой руки, пальцами правой упёршись в неровные доски пола — очень
уж не хотелось, чтобы меня стошнило на самого себя.