— Чего? — я оторвался от чтения и посмотрел на соседа.
— Да ты ж всё детство твердил о полётах и о том, что хочешь
стать космонавтом. С детсада самого только об этом и талдычишь. Да
только с возрастом всё меньше и меньше.
Мысленно я ещё добавил, что мой предшественник особо и не
стремился превратить мечту в реальность, если судить по физической
форме. Ну ничего. Дело поправимое. Нужно только хорошее питание,
регулярная физическая нагрузка и… время.
— А какое сегодня число? — спросил я, снова уткнувшись в
газету.
Собеседник кашлянул. Наверняка снова искоса на меня посмотрел.
Нужно быть поосторожней, а то мало ли…
— Так тридцатое августа, — послышалось в ответ, и я сбился с
шага.
Приём документов до пятнадцатого сентября. А уже тридцатое.
Времени слишком мало, чтобы собрать нужные бумажки, впритык. А ещё
нужно узнать, сколько мне лет. Наверняка мать Сергея готовила его к
поступлению в техникум или ещё куда. Или он сам готовился?
«Ладно, чего гадать. Скоро буду дома и всё узнаю, ” — я свернул
газету и вернул её соседу.
Дядя Боря вдруг остановился у пятиэтажки с серыми стенами:
— Ну, пришли, — сказал он и хитро прищурился.
«Чего это он? — я прищурился в ответ. — Проверяет меня, что
ли?»
Повернувшись, я увидел напротив нас типовую хрущёвку с
одинаковыми балконами. На первом этаже была вывеска «Почта» с
нарисованным конвертом. У подъезда стояли три женщины в фартуках,
которые оживлённо обсуждали что-то.
«Значит, где-то здесь мой дом», — подумал я, нащупывая в кармане
ключи. А сосед наблюдал, куда я пойду. Хитрый советский жук.
Но гадать не пришлось. Странное чувство снова охватило меня.
Будто я одновременно и помнил этот двор, и видел его впервые.
Например, я точно знал, что за углом находится парикмахерская, но
понятия не имел, как выглядит «моя» квартира.
Дядя Боря не торопил меня. Он молча стоял сбоку и внимательно
смотрел, будто ожидая чего-то.
«Ладно, ” — выдохнул я, доверившись интуиции, и ноги сами
понесли меня к третьему подъезду.
Видимо, тело помнило дорогу лучше, чем мое сознание. Сзади
послышались шаги соседа, который по-прежнему наблюдал и молчал.
Чистый подъезд встретил нас свежей побелкой и запахом жареной
рыбы. Ни тебе окурков, ни исписанных стен. Я задержался на секунду,
вдыхая этот знакомый и одновременно новый запах. На окнах в каждом
пролёте стояли горшки с геранью, красные соцветия ярко выделялись
на фоне белых стен. Полы тускло отсвечивали мелким кафелем с
простеньким узором, а перила выкрашены в тот самый, узнаваемый с
детства цвет морской волны.