— Помнишь, что ты говорила? — я посмотрел на мать. — Когда
дорасту — стану космонавтом. Я не пойду в железнодорожный, мама. Я
подам документы в аэроклуб имени Чкалова. Потом — в летную
академию. А затем…. полечу на Луну.
Я сказал это почти без пауз, вполне успев всё обдумать.
— На Луну? — охнула мать и села на табуретку, прижав руки к
груди.
Смотрела на меня широко раскрытыми глазами, думала, что шучу. Но
весь мой вид, судя по всему, говорил ей об обратном. Тогда она
покачала головой:
— Серёжа, ну что за детские мечты? Космонавты — это единицы,
избранные. Туда всех-то не берут. А нам с тобой жить надо, и так
тяжело без отца. Машинист — это почётно, надежно. Зарплата хорошая,
паёк, бесплатный проезд. Общежитие дадут. Женишься — в очередь на
квартиру встанешь. А космонавты — это…
Я слушал мать, она что-то еще говорила, убеждала. Я размышлял,
откинулся на табурете, упираясь затылком в прохладную стену. Глаза
сами поднялись к потолку, но видел я не трещинки на побелке, не
паутинку на плафоне, а… небо… бескрайнее, звёздное…
— С детства не переставал мечтать о небе, — тихо сказал я. —
Даже когда делал вид, что «перерос». Я смотрю на потолок и вижу
его, оно манит меня. Всегда манит, мам.
Мать вздохнула, переплетая пальцы на столе:
— Синица в руках лучше журавля в небе, сынок… Ты же понимаешь. С
твоими оценками… и особенно по физкультуре. С твоим здоровьем…
Я медленно повернул голову. Поймал её взгляд.
В моих глазах — спокойное пламя, упрямое, как заря над степью.
Без крика, без вызова. Просто — уверенность. Та, что не спорит. Та,
с какой идут до конца.
Мама вдруг замерла, перестала доказывать. Словно что-то в моем
взгляде отозвалось в ней. Глубоко. Как будто впервые увидела не
мальчика — мужчину.
— Я справлюсь, — сказал я. — Поступлю. И первым высажусь на
Луну. Ты ещё увидишь.
На кухне повисла тишина. Только ходики на стене отмеряли время,
не зная, что оно — уже другое.
Мама смотрела на меня долго. Потом уголки её губ дрогнули, и она
неожиданно — почти смущённо — улыбнулась.
— Ладно… Попробуй. Но если не получится — в техникум ещё успеем,
договорились?
Она встала и, проходя мимо, тихо потрепала меня по волосам —
так, как делала когда-то.
Я вдруг вспомнил это движение — будто оно жило во мне всегда. И
понял, что не могу ее подвести.
Она молча принялась убирать со стола, но я заметил, как дрогнули
её пальцы.