– Молодец, парень. По-мужски.
Дядя Боря, схватил меня за руку:
– Ты чего, ошалел? Он же тебя...
– Он теперь мне ничего не сделает, – тихо ответил я.
Витька вдруг громко кашлянул и снова затянул песню, но на этот
раз никто не подхватил. Работа продолжалась.
Вагон мы разгрузили уже затемно. Руки дрожали от усталости,
спина ныла так, будто по ней проехал грузовик.
– Ну что, пошли к Санычу, – дядя Боря вытер потное лицо грязным
рукавом.
Бригадир (или кто он там по должности) сидел в той же конторе,
только теперь перед ним стояла не кружка чая, а бутылка водки и
стакан. Он мрачно отсчитал нам деньги, причём мне – без задержки,
что было неожиданно лично для меня.
– Ты, пацан, неплох, – буркнул он, протягивая купюры. – Завтра
приходи, если спина не отвалится.
Фонари на станции горели тускло, освещая пути и спящие вагоны.
Мы молча шли вдоль путей, переходя в район с жилыми домами.
– Ну как, космонавт, – дядя Боря хрипло рассмеялся, – нравится
тебе настоящая работа?
Я перебирал в кармане деньги, думая о том, что теперь смогу
купить не только курятину. Для первого раза нормально заработал,
сам не ожидал.
– Работа как работа, – пожал я плечами. – Тяжело, но честно.
Дядя Боря неожиданно задумался, его обычно вечно насмешливый
взгляд стал каким-то потухшим.
– Да… честно, – пробормотал он. – Только вот не всегда этот
честный труд в радость…
Он замолчал, но в этой паузе было что-то такое, что заставило
меня насторожиться.
– Ты чего это, дядя Боря? – осторожно спросил я. – Что за
настроения?
Он махнул рукой, будто отгоняя мысли или назойливую муху.
– Да так… было дело. Когда-то и я не хуже тебя мечтал. Даже в
аэроклуб поступал, представляешь?
Я остановился как вкопанный.
– Серьёзно?
– Ага, – он усмехнулся, но в глазах не было веселья. – Только не
сложилось. То ли здоровье подвело, то ли… – он запнулся, – в общем,
не судьба.
Я вдруг понял, почему он так странно смотрел на меня, когда я
заговорил про аэроклуб. Я могу сделать то, чего он не смог, о чем
он всё мечтал.
– А сейчас? – спросил я. – Почему не пробуешь снова? Нет, не в
летчики, конечно. А устроиться на нормальную работу, чтобы пуп не
рвать за шабашку.
Он резко обернулся, и в его взгляде мелькнуло что-то
болезненное.
– Поздно, парень. Жизнь – не кино. Не у всех получается
взлететь.
Мы снова зашагали, но теперь молчание между нами стало
тягостным.