Тремор, наоборот, лучше кастовать максимально часто и кучно,
прокнет-не прокнет. В идеале, чтобы я его отработал до автомата,
мог кидать прямо во время боя, без отвлечения и лишнего контроля
Ци. Типа, сплетаю совсем мерзкое днище, а попутно треморы летят.
Ну, это в идеале и не факт, что так вообще выйдет. Но задумку
лучше, ау-уа, затестить".
С этими приятными мыслями о способах причинить страдание
ближнему своему, начинающий малефик провалился в сон.
Говорят, хлеб всему голова.
Тогда чему голова настоящая голова, отдельно от тела?
Демонический практик оказался в нелегком деле усекновения
ближнего своего лишь первой ласточкой. Декапитация стала модной
болезнью, весенней инфлюэнцей, сезонным ротавирусом.
Потому что первое, на что наткнулся Саргон после того, как
открыл утром глаза - уродливое, желтушное лицо аристократа
Юлвея.
Белесые глаза закатились, взгляд бессмысленно-липкий,
болотистый, резиновый язык вывален, челюсть некрасиво отвисла, кожа
на лице сухая, отливает пугающей, неестественной синевой.
Все бы ничего, непритязательный внешний вид уставом не
регламентируется. Пусть себе выглядит живым мертвецом. Проблема
крылась в другом: Юлвей выглядел мертвецом вполне себе мертвым, без
кинематографа.
Обезглавленное тело мирно прислонено к дверному косяку. Кровь из
обрубка шеи аккуратно слили вниз, на черные от времени доски
подвесного моста, в остатки рва, в засыпанный под него песок.
Все проделано тихо, с деловитой профессиональностью, с вниманием
к мелочам. Так забивают свинью или птицу в домашнем хозяйстве: без
лишних мучений, без возможности испачкать кровью округу, с
рачительностью хозяина.
Голова в момент удара откатилась… Нет. Ее откатили, отрубили
после, выпнули подальше. Слишком характерные следы на шее -
зарубки, как на деревянном чурбане: как бы ни погиб Юлвей, голову
ему отрезали уже после убийства.
Саргон тупо пялился на труп, пока выдернутый из спячки мозг
рождал предположения, отмечал детали, настороженно вслушивался в
тихую возню за женской ширмой.
Тело бросило в жар, на душе стало гадко.
Потому что первой эмоцией, которую он ощутил, когда встретился
взглядом с застывшими, подернутыми жирной пленкой зрачками своего
товарища, оказалась брезгливость.
Лишь спустя пару секунд, когда затуманенное сознание аварийным
рывком привело в чувство тело и разум, когда реакцией на труп
побежала по духовным каналам разогнанная, гудящая от возможностей
светлая Ци, когда глаза четко зафиксировали обстановку вокруг…