Холод стал ощущаться сильнее, пробираясь под одежду и заставляя
кожу покрываться мурашками. Ветер поднялся, неся с собой песок и
запах сырости, смешанный с чем-то кислым, как будто земля здесь
гнила изнутри.
Я шёл впереди, чувствуя, как мои ноги устали, но не подавая
виду. Моё тело, хоть и слабое, всё ещё сохраняло остатки
выносливости, которую я выработал за годы тренировок.
Но мои люди еле двигались. Особенно Елисей. Его худощавая
фигура, обычно такая уверенная, теперь казалась хрупкой и
сломленной. Он шёл, сгорбившись, его глаза блуждали по сторонам, а
руки дрожали.
Лошади тоже были на пределе. Их дыхание стало тяжёлым, а шаги —
неуверенными. Они еле тащили повозку, которая скрипела и дребезжала
на каждом ухабе.
— Зоран, — прошептал Елисей, его голос был едва слышен сквозь
вой ветра. — Мы... мы точно должны идти туда?
Я обернулся, глядя на него. Его лицо было бледным, а глаза полны
страха. На лбу выступили капельки пота.
— У нас нет выбора, — сказал я твёрдо. — Мы должны добраться до
деревни. Там мы сможем отдохнуть.
Он кивнул, но его глаза продолжали метаться по сторонам.
— Ты слышал? — прошептал он, его голос дрожал. — Кто-то
кричит…
Я нахмурился, прислушиваясь. Ветер нёс с собой только шум песка
и редкие порывы, но никаких криков я не слышал.
— Это ветер, — сказал я, стараясь говорить спокойно. — Ничего
больше.
— Нет! — он резко остановился, его глаза расширились от ужаса. —
Я слышал! Кто-то кричал... это было... это было как будто из-под
земли…
Он начал паниковать, его дыхание стало частым и прерывистым.
— Елисей, — я подошёл к нему, положив руку на его плечо. —
Соберись. Ты слышишь только ветер.
— Нет, нет, ты не понимаешь! — он отшатнулся, его глаза стали
дикими. — Они здесь... они всегда здесь…
Я сжал зубы, чувствуя, как ситуация выходит из-под контроля.
— Елисей, — сказал я, повышая голос. — Тут никого нет!
Он посмотрел на меня, его глаза были полны страха, но в них
также читалась мольба.
— Я... я не могу... — прошептал он.
— Ты можешь, — сказал я, глядя ему прямо в глаза. — Успокойся.
Соберись. Осталось немного.
Он замер, его дыхание стало чуть спокойнее.
Но тут его глаза снова округлились. Елисей замер, его лицо
исказилось от ужаса. Он закричал — нечеловеческий, пронзительный
вопль, который разорвал тишину и заставил всех обернуться.