Вряд ли.
-- Однажды ты спас
меня. Не знаю, как, но спас, -- маг сгорбился. Голос его звучал еле
слышно. Так трещит дерево в ночном лесу, и треск тонет в буране. --
Мне бы не хотелось убивать тебя. Сейчас я поднимусь к Красотке, и
ты не станешь мне препятствовать.
-- Инес не принимает,
-- повторил Циклоп.
-- Ты упрям. Твоим
лбом можно прошибать скалы.
-- Вы с Инес очень
похожи. Вам, и еще одному мяснику не дает покоя мой лоб.
-- Какому еще
мяснику?
-- Забудь. Подать тебе
горячего вина?
-- Я поднимусь к ней в
любом случае. С твоего разрешения, или через твой труп. Видишь ли,
я полагаю, что Инес мертва. Что ты убил ее, и теперь принимаешь
наши заказы, прикрываясь ее именем. Всем наплевать, кроме меня. Что
ж, я привык к одиночеству.
-- Инес жива.
-- Если она жива, ты
поработил ее. Нашел способ, извернулся. Держишь взаперти. Возможно,
даже заточил ее душу в кристалле. Пользуешься ее репутацией, как
вор -- чужим добром.
-- Это не так.
-- Пусть она сама
подтвердит мне, что я ошибаюсь. Я долго медлил, Циклоп. Мне стыдно
за каждый миг промедления. Ты был любовником Красотки? Не лги мне!
Конечно же, был. Я тоже -- так давно, что это кажется сном. Если бы
ты знал, сколько ей лет на самом деле... Я иду наверх, а ты жди
здесь. Или беги, если чувствуешь за собой вину. Метель скроет твои
следы. Когда я вернусь, будет поздно бежать.
-- Ты никуда не
пойдешь.
-- Надеешься
остановить меня? Плохо же ты знаешь Пламенного...
-- Плохо, --
согласился Циклоп. -- Но у меня есть одно преимущество.
-- Молодость?
Симон улыбнулся. Видно
было, как мало он ценит чужую молодость.
-- Я о другом, --
сказал Циклоп. -- Ты меня не знаешь вовсе.
-- Двадцать лет ты
живешь здесь. Я видел тебя сотню раз.
-- Видеть и знать --
разные вещи. Ты видел меня и раньше, прежде чем я объявился у
Красотки. Забыл, Пламенный? Ясное дело, забыл. Хочешь выяснить, что
ты еще забыл?
Маг встал. В глазницах
Симона полыхал костер. Встал и Циклоп -- в дверях кабинета. Повязка
на его лбу почернела, сморщилась. Миг, и кожаная лента вспыхнула,
сгорая дотла. Пепел осыпался на щеки и подбородок, делая Циклопа
братом-близнецом сипухи. Только Дура сидела в клетке, а Циклоп был
на свободе. Матовый камень в центре лба проснулся, наливаясь
млечным сиянием. Полная луна, ведьмин манок; радужный опал в
розетке из лепестков живой плоти. Ни один рубин или сапфир не мог
похвастать лучшей оправой. Под кожей от камня во все стороны
тянулись жилы -- синие, вздувшиеся от напряжения. Черви, змеи;
часть их собралась у висков в неприятные жгуты.