Предсказаниями?
Дни сливались в серую
маету. Девочка уверилась, что они будут ехать целую вечность.
Огорчило ли это Эльзу? -- нет. По родителям она не скучала. Но
всему приходит конец, и дороги -- не исключение. Настало утро,
когда они въехали в огромный город, и в Эльзе вспыхнул интерес. Она
завертела головой, пытаясь увидеть все-все вокруг. Голова
закружилась. Но девочка все равно продолжала таращиться по
сторонам. Всюду был сплошной камень: стены -- из камня, дома -- из
камня, ступеньки лестниц -- из камня... Даже улица была вымощена
булыжником, по которому отчаянно грохотали колеса повозки. Мимо
проезжали другие повозки и всадники, по улицам валили толпы народа.
В глазах рябило от пестрых камзолов и кафтанов, шляп с перьями и
без; плащи и накидки, ботфорты и башмаки, лосины и панталоны... А
усатые стражники с алебардами, в сверкающих кирасах и шлемах? А
женщины в роскошных платьях, с вышитыми на них цветами и птицами, с
кружевами и оборками -- сами похожие на диковинных птиц? И снова --
камни, россыпи камней. Они блестели, сверкали, таинственно мерцали
-- янтарь пуговиц, нефрит застежек, полированный змеевик и яшма
пряжек, гранаты и топазы перстней, агаты и сердолики
ожерелий...
Увы, в городе они не
задержались. До обители сивилл, оказывается, было уже рукой подать.
По городским меркам обитель выглядела скромно: каменный дом в два
этажа, ряд бараков из бревен, хозяйственные пристройки. Дальше
начинались горы, и по склонам ползли седые пряди тумана.
Навстречу гостям вышли
женщины. В строгих платьях без излишеств; широкие, складчатые
пелерины спадали до локтей. У каждой сивиллы на лбу была повязана
синяя лента с золотым тиснением, перехватывающая волосы. Эти ленты
заворожили Эльзу. Ни на что другое она уже не могла смотреть. В
душе девочки зрел жизненно важный вопрос. Наконец, собравшись с
духом, она спросила:
-- А мне такую ленту
тоже дадут?
-- Конечно! --
рассмеялась старшая из сивилл.
Ее смех Эльзе
понравился: он был совсем не обидный. И улыбка понравилась. А
больше всего понравился ответ.
-- Тогда я у вас
останусь, -- кивнула девочка.
Все сивиллы были
взрослые. Даже Катрина -- ей было целых двенадцать лет! Катрина
звала Эльзу малявкой и головастиком, и играть с ней не желала. За
исключением этой вредины, в обители Эльзу никто не обижал. Кормили
тут вкусно, лучше, чем дома! Странное дело -- Эльза по-прежнему ни
капельки не скучала по родителям, но трижды на день вспоминала
старшего брата Игана, хоть тот и любил втихаря отпустить сестре
щелбан.