Дура опять становилась
табакеркой. Ну да, ноги превратились в резные ножки, и крылышки
каменеют яшмой. Скоро голова обратится в крышку, и сипуха
уменьшится до первоначальных размеров. Он не знал, что происходит,
почему мертвую Красотку крючит от изменений, а дохлая сипуха вместо
того, чтобы закоченеть в мерзлой земле, возвращается в исходное
состояние. Но Амброз доверял своему чутью, которое еще ни разу не
подводило хозяина. Смотри, приказывало чутье. Запоминай. И не
сомневайся: дело пахнет жареным.
-- Уходим, друг мой,
-- бросил он Вазаку.
-- Домой? -- с
надеждой спросил толстяк.
-- Нет, домой рано. Я
знаю одно полезное местечко...
-- Почему я хожу за
тобой? -- Вазак нахмурился, демонстрируя явное нежелание
повиноваться. Его натура, оскорбленная властным поведением Амброза,
требовала хотя бы видимости реванша. -- Таскаюсь по холоду, задубел
весь... Вот скажи мне: почему?
Реванша не вышло.
-- Потому что я так
хочу, -- спокойно ответил Амброз.
2.
Харчевню «Лысый осел»
жгли, наверное, раз сто. Большей частью это случалось из-за разгула
посетителей, изредка -- по нерадивости стряпухи, колдующей у
строптивой печки; трижды огонь имел магическую природу. Еще в
харчевню била молния, прошлым летом. Случалось, пожар не приносил
большого ущерба. Тогда благодарили Митру за милость. Бывало же, что
от строения оставались курящиеся угольки. Тогда Митру благодарили
за то, что дал людям уйти из огня живыми. Когда в углях дымились
трупы, Митру все равно благодарили: спасибо, что не мы. И с
упрямством, достойным осла, изображенного на вывеске, отстраивались
заново.
Хозяева здесь были
лысые и с характером.
-- Туда, -- указал
Амброз в угол. -- Там свободно...
Окунувшись в чад и
гомон, купаясь в ароматах жареного мяса и вони застарелого пота,
расталкивая пьяных и обходя трезвых, маги пробрались в дальний
угол. Амброз кинул плащ на лавку и сел поверх, умостив локти на
столешницу. Вазак устроился напротив, морща нос. Ему хотелось есть,
но толстяк боялся, что станет маяться животом после здешних блюд.
Вокруг, к великому раздражению Вазака, как жернова на мельнице,
работали мощные челюсти гостей, перемалывая горы пищи. Свиную
голяшку с луком. Бараньи ноги, запеченные с чесноком. Грузди в
сметане. Каплунов, фаршированных брусникой. Лещей вяленых,
лоснящихся от жира. Гречневую кашу с телячьими мозгами. Гороховую
похлебку с копченостями. Жареных карасей. Вазак успел возненавидеть
мир сверху донизу, когда рядом с их столом возник сам хозяин, с
первого взгляда определив меру уважения, которую он проявит к
почтенным особам.