— Иван
Александрович, при всем своем уважении к вам, к трудам вашим,
вскрытие смогу провести только завтра-послезавтра, — сказал Михаил
Терентьевич и объяснил: — У меня больной в уезде имеется, нужно
навестить. А ехать аж в Шухободь. До ночи-то, возможно, и обернусь,
но кто его знает? Если случай тяжелый, так и до завтра не
вернусь.
Что тут
поделать? Доктор он не мой подчиненный, и не полицейский врач. Он
сам по себе доктор. И живой больной, которому можно помочь, гораздо
важнее, нежели мертвая женщина. И мне два дня погоды не
сделают.
— Так и
езжайте к своему больному, — ответил за меня пристав. — Мы пока
опознание проведем, родственников отыщем, чтобы все честь по
чести.
Это
Ухтомский правильно решил. Сначала следует провести официальное
опознание. Городовой женщину узнал, это хорошо, но требуется кто-то
из родственников. Хорошо бы свидетелей «утопления» отыскать, но это
сложнее.
Всегда
удивлялся — почему мертвое тело тяжелее живого? Понимаю, что при
жизни Катерина Михайлова была девушкой крупной, но не настолько же,
чтобы три мужика — двое городовых и возчик, с трудом могли поднять
ее с земли и уложить на телегу? А им еще и Ухтомский
помогал.
Возчик —
рябой мужик, сняв шапку, поклонился мне в пояс и
спросил:
— Ваше
благородие, а за работу-то кто мне станет платить? И за
лошадку?
Меня что,
за главного начальника принимают? Не успел я открыть рот, чтобы
ответить — дескать, понятия не имею, как вмешался
пристав:
— За
работу и за лошадку у тебя в конце года с повинности спишут.
Придешь завтра ко мне в участок, бумагу тебе дам, что четыре часа
отработал. Считай, четверть годового налога отработал,
понял?
— Понял, —
уныло протянул мужик и пошел к телеге.
— Вишь, за
работу ему копеечку дай, а как подати платить — денег у него нет, —
хмыкнул Ухтомский.
Подати
платить никто не желает. Помню, как городские обыватели
отрабатывали городские налоги натурой, пытаясь отыскать трупы тех,
кого загубили хозяйка гостиницы с мужем. Кстати, нужно бы узнать —
сам-то я должен платить налог за свой дом и земельный участок? Я же
теперь настоящий горожанин — домовладелец! Терпеть не могу быть
должным.
Перед тем,
как уехать, Федышинский отвел меня в сторону. Оглядевшись по
сторонам, сказал:
— Еще тут
такое дело… Не стал при всех говорить. Баба-то беременная. Точно не
скажу, но месяц или два — точно. Чтобы точнее — тут уже гинеколог
нужен.