— Эвона, скока тут дров! — изумленно
присвистнул один из арестантов, долговязый молодой паренек с
нечесаными рыжими вихрами. — А што же не давали-то нам
дровей-то?
— Да известно што! — откликнулся
Сидорчук, запахивая поплотнее шинель. — Дрова энти давно уже
кому-нибудь запроданы, вот и жилится их благородие. Вам ежели
правильно топить — это сажень сжечь, а то и полторы. А оно все
денех стоит, кажно полено!
— Ну, не по-людски это, — заметил
второй наш сотоварищ, приземистый коренастый крепыш со скуластым
лицом.
— Ну а кто спросит-та? Разве на
Страшном суде, так оно когда еще будет? Ну так ихнее благородие уж
найдется, что отвечать: для жены, мол, для детишек стараюся, а этим
варнакам все одно в Сибири помирать лютой смертью, так чего их и
жалеть?
— Вам, может, подсобить? А то я
туточки все одно зря мерзну! — вдруг послышался женский голос.
Я оглянулся и увидел бабу — ту самую,
что не хотела заходить в караулку.
— А вы… А ты что тут делаешь?
— Дак вот, осталася тут куковать! В
караулку не пойду, к охальникам этим, а к вам, в общую, не
пускають! Вот и торчу на морозе, не знаю, как жива на утро
буду!
— А, так ты вольная, за мужем в
Сибирь идешь? — догадался я, вспомнив только что виденную сцену с
унтером.
— Да вот, муж мой у вас в бараке
теперича, а я туточки мерзну. А он у меня, — тут в голосе бабы
послышались слезы, — сам-то телок телком, пропадет среди варнаков
каторжных!
— Ну-ну, не реви! — остановил я
близящееся бабье слезоизвержение. — Сейчас чего-нибудь
придумаем!
Не без удивления смотрел я на эту
простую женщину, которая сама решилась пойти за мужем — в Сибирь,
на каторгу. Она вызывала у меня уважение. Вот так вот бросить все и
отправиться за своим мужиком на край света — это дорогого стоит!
Настоящая женщина, может, это то самое, что мы потеряли. Не чета
свистулькам, которые орут на каждом углу, что мужик должен
зарабатывать триллион долларов в секунду, чтобы она на него
посмотрела.
Мне вдруг искренне захотелось помочь
вот этой простой деревенской бабе, да и унтеру заодно в суп плюнуть
— задолжал он мне, как и предыдущему хозяину тела. Ведь именно
благодаря ему я здесь оказался в кандалах, а я долги привык
отдавать!
— Слышь, как тебя там… Сидорчук, да?
— обратился я к солдату. — Пусти бабу к мужу, чего тебе стоит?
— Не положено! — отрезал служивый,
почему-то оглядываясь на дверь караулки.