Два дня мы шли в Нижний Новгород. За
это время я успел перезнакомиться с большей частью команды. Народ
тут был самый разный, но большинство — крестьяне или дворовые. Был
купец, Еремей Парамонов, подвергнутый торговой казни, лишению всех
прав состояния и ссылке. Зосим Новиков, из духовного сословия, не
признававшийся, в чем виноват, но вроде бы укравший какой-то ценный
крест у протоиерея и обвиненный за то в святотатстве и
богохульстве. А также варнак Фомич, бежавший когда-то с пожизненной
каторги и водворяемый теперь обратно
Ну и наконец был таинственный для
нас, простых колодников, корнет Левицкий, ехавший отдельно от
партии, в санях.
Потянулись улицы нижегородских
предместий. Набежали дети и тут же бросились швырять в нас
снежками. Взрослые, особенно женщины, напротив, подходили ближе,
подавали хлеб и мелкие деньги. Арестанты истово, со слезой в голосе
благодарили дарителей.
— Давай-давай, пожалостливей вой,
бабы — оне такое любят! — учил неопытных арестантов Фомич. Я же
лишь кривился в ответ на такое.
Наконец показалась застава: изба с
полосатым шлагбаумом, обозначавшая въезд в город. После долгой
переклички нас пустили внутрь, и по немощеным улицам мы побрели
туда, где возвышался каменный нижегородский тюремный замок. На
наших арестантов вид округлых каменных башен произвел самое лучшее
впечатление:
— Гляди, гляди, цельный дворец для
нас тут заготовили! Вот уж где разместимся в лучшем виде! —
пробежал по рядам возбужденный говор. И только опытный Фомич не
разделял этих восторгов:
— Не, робяты, не говори «гоп», пока
не перепрыгнешь! Ишшо неведомо, как оно там унутри-то будет! Я,
помнится, в прошлый-то раз тут неделю стоя спал…
И он, увы, оказался прав.
Здесь нас поместили на несколько
дней. И, несмотря на внушительный вид этого острога, теснота тут
оказалась просто неимоверная! Конечно, тюремный замок поражал
своими размерами, наша партия могла запросто разместиться тут с
полным комфортом. Однако, как оказалось, острог уже был забит
собственными нижегородскими узниками, да так, что не оставалось ни
одной свободной камеры! И вот, когда мы, гремя цепями, вошли на
тюремный двор, пришлось ждать не только когда нас раскуют, но и
когда местное начальство освободит для вновь пришедших несколько
помещений, распихав сидевших в них арестантов по соседним
камерам.