Вопрос о
его навыках не давал мне покоя. Как-то вечером после работы, когда
мы сидели на нарах в относительном затишье барака, я подошел к нему
поближе. Он как раз чинил свой лапоть, сосредоточенно ковыряя шилом
лыко.
— Слушай,
Сафар, — начал я вполголоса, чтобы не привлекать лишнего внимания.
— Все хотел спросить еще тогда, у печи… Откуда ты так драться
умеешь? Не похоже это на простую драку стенка на стенку. Четко
работаешь, быстро.Башкир поднял на меня свои узкие, внимательные
глаза. Помолчал секунду, словно взвешивая ответ.
— Учили,
— коротко ответил он и снова уткнулся в лапоть.
— Кто
учил? Где? — не отставал я.
Он снова
помедлил, потом кивнул.
— Старшие
учили, отец учил, дед учил. Конем владеть учили, саблей, кулаком
биться. Мужчина должен уметь за себя постоять.
— Ловко
тебя научили, ничего не скажешь. А сюда-то как угодил? –
поинтересовался я, не надеясь на ответ, скорее так для
проформы.
Сафар
вздохнул, отложил лапоть.
— Землю
нашу отбирать хотели. Начальство армейское с купцами сговорилось да
с соседями, они всегда заглядывались. Лес под корень рубить начали,
пастбища занимать. Старики наши жаловались — не слушал никто. Ну,
мы, молодые, решили сами поговорить… Слово за слово, они с
нагайками, ну и мы… не стерпели.
Я лишь
молча кивал, слушая парня.
— Офицеру
одному врезал сильно, когда он на старика замахнулся. Не насмерть,
но знатно. Вот и весь сказ. А там бунт и каторга. Многих тогда
забрали.
Он
говорил спокойно, без надрыва, как о чем-то давно решенном и
неизбежном. В его голосе не было жалости к себе, только глухая
констатация факта. Стало понятно, откуда это спокойствие и точность
в движениях — он привык драться не ради забавы, а когда на кону
стояло нечто большее.
— Ясно, —
кивнул я. — Значит, тоже за справедливость боролся…
по-своему.
Мы
помолчали. Кажется, между нами протянулась тонкая нить понимания.
Оба — загнанные сюда несправедливостью системы, пытающиеся выжить в
этом аду.
— Здесь
тоже надо уметь за себя стоять, — сказал я тихо. — Понадобится —
зови.
Сафар
посмотрел на меня, и в его глазах на мгновение мелькнуло что-то,
похожее на удивление или даже уважение. Он просто кивнул. Разговор
был окончен, но я чувствовал, что теперь у меня появился не просто
подопечный, а, возможно, надежный союзник в этом Богом забытом
месте.