Но… ничего не происходило. Ни
ответных выстрелов, ни стрел, ни диких криков джунгар, или кого там
еще рисовало воспаленное воображение капитана. Тишина, нарушаемая
лишь эхом выстрелов да испуганным ржанием лошадей, которым вся эта
комедия явно не нравилась.
Рукавишников осекся на полуслове,
недоуменно глядя на неподвижный, молчащий лес. Видимо, противник
испугался его грозного вида и решил отступить. Капитан махнул рукой
двум казакам:
— Осмотреть! Осторожно! А то вдруг
там засада!
Те, спешившись и держа ружья
наизготовку, как заправские следопыты, медленно подошли к упавшему
дереву, опасливо заглядывая за ствол. Через минуту один из них
обернулся и крикнул, явно сбитый с толку:
— Никого, господин капитан! Дерево
просто… упало!
Рукавишников сам подъехал ближе,
спешился и подошел к основанию поверженного врага. Он пнул сапогом
трухлявый ствол, от которого отвалился большой кусок гнилой
древесины.
— Тьфу ты, пропасть! — сплюнул
капитан, с достоинством убирая шашку в ножны. — Сгнило, старое…
Кажись, само и упало!
По колонне пронесся вздох облегчения,
смешанный с разочарованием и нервными смешками. Оказалось, чуть не
обделались со страху из-за старой гнилушки!
— Вот те и засада… Дров наломало
только, — проворчал унтер, явно недовольный тем, что зря напрягал
голосовые связки.
— А ну, канальи! Живо растащить эту
колоду с дороги! Шевелись! Нечего тут прохлаждаться!
Пришлось браться за топоры и пилы.
Настроение было мерзкое: напряжение спало, но осталась неприятная
усталость и злость от ложной тревоги и собственной глупости. Зато
хоть какое-то развлечение в этом бесконечном туре «Золотое кольцо
Сибири для особо опасных». Отмахиваясь топором, я поймал взгляд
Сафара — тот едва заметно усмехнулся. Кажется, этот фарс позабавил
даже его, непроницаемого башкира.
На расчистку завала ушло больше часа
нудной работы. Солнце уже начало припекать, гнус, ободренный нашей
занятостью, активизировался с новой силой. Напоминая, что деревья —
это так, мелочи, а настоящие враги, мелкие и назойливые, всегда с
нами. Наконец путь был свободен. Под понукания конвоиров наша
колонна снова потянулась по тракту. Вот только не успели мы пройти
далеко как грянул гром, а небо мгновенно затянуло, и на нас
обрушился холодный ливень, сплошной стеной.
Инцидент с деревом быстро забылся,
уступив место привычной рутине — шаг за шагом, верста за верстой,
под бодрый аккомпанемент лязга цепей и неумолчное жужжание
насекомых.