Я принялась вставать, но чуть не грохнулась в обморок. Пришлось
переждать, опустив голову и уперев ладони в заляпанный грязными
ботинками пол.
— Одаренная, немедленно поднимись на ноги и представься, —
раздался над самым ухом холодный, режущий, будто кромка ножа,
голос.
— Сне́жка, дай ты ей прочухаться, — усмехнулся кто-то. — Видно
же, что совсем сопливая и худосочная. Хорошо, что вообще
выбралась.
— Никаких поблажек, Ярс, никому. И сколько раз повторять, чтобы
ты не смел называть меня Сне́жкой!
Я наконец проморгалась и, пошатываясь, встала. Перед глазами
плясали пятна, и окружающий мир казался нереальным. Я увидела ребят
из нашей группы, которые зашли в лабиринт раньше и закончили
испытание первыми. Вид у новобранцев был ошалевший, будто их
пропустили через мясорубку. Никто не ожидал, что в лабиринте
придется настолько туго.
В двух шагах от меня обнаружился Нелвин, он пытался отдышаться,
прислонившись к стене. Парень потерял где-то свою ленту, и
каштановые волосы мокрыми прядями пересекали лоб. Зато живой!
Молодец.
— Одаренная! — резанул окрик. — Может, ты соизволишь посмотреть
на своего командира?
Папа предупреждал, что нас, новеньких, сразу разобьют на группы,
у каждой будет свой эфо́р, командир из числа старшекурсников. Для
первогодков он царь и бог, его приказы нельзя оспорить, он волен
наказывать или поощрять.
— Не пытайся к нему подлизаться, — говорил отец. — В академии
презирают подхалимаж. Однако ценят силу духа. Сразу покажи, на что
способна.
Хорошенькое начало знакомства со своим эфором! Вместо того,
чтобы назвать имя, я повернулась к командиру спиной и пялилась на
помятых одногруппников. Я была дезориентирована и сама не своя от
усталости, но вряд ли это меня извиняло.
Я резко развернулась, и меня повело в сторону. Снова раздались
смешки. Веселились не измученные первогодки, а
парни-третьекурсники, пришедшие поглазеть на новобранцев. С трудом
верилось, что эти матерые парнищи старше нас всего на два-три года.
Даже широкоплечий Ронан рядом с ними казался угловатым испуганным
подростком. Этих парней перековали в горниле, отлили из стали.
И все же сейчас старшекурсники потешались над нами, дурачились,
и сразу становилось понятно, что они еще не окончательно растеряли
ребячество. Сколько им там лет-то? Двадцать с хвостиком.