— Живой пока, — голос старика был слабым, но в пустой камере
звучал отчётливо. — Меня в другую камеру кинули. Ты как?
— Бывало и лучше, — хмыкнул Артём, опираясь о стену. — А ты?
— Та же канитель, — буркнул Николай. — Руки-ноги болят, но
держусь. Слушай, парень, тут что-то странное. Эти Красные… они не
просто звери. У них сила работает. И я заметил, что мой слух стал
гораздо лучше — даже твои короткие вздохи услышал.
Артём кивнул, хотя старик этого не видел. — Я даже не заметил.
Мой телекинез — как отрезало. Думаешь, что-то поменялось? Сил
пробовать заново нет от слова совсем.
— Однозначно, — отозвался Николай. — Погоди, держи кое-что. —
Послышался шорох, и из вентиляции что-то покатилось: пара сигарет,
завёрнутых в обрывок бумаги, и половинка спичечного коробка.
Артём услышал, как они зашуршали внутри вентиляционного хода, но
ничего не появилось. — Дед, ты серьёзно? — хмыкнул он, глядя на
решётку. — Это что, привет из прошлого?
— Бери, пока дают, — прохрипел Николай. — Хоть душу отведёшь.
Поймал?
— Нет, ничего, — озадаченно ответил Артём. Он встал на носки,
вглядываясь в вентиляцию.Решётка сквозь которую с трутом пролазил
палец, покрытая облезлой краской, подчёркивала ветхость камеры.
Сквозь отверстия мелькал тусклый свет, намекая на толстые стены
между камерами. — Далеко, похоже.
— Подожди минутку, попробую подтолкнуть, — сказал Николай.
Слышались звуки его попыток: шорох, скрежет. Он свернул в трубочку
остатки пачки сигарет, чтобы протолкнуть свёрток дальше, но всё
было тщетно.
— Вижу, но не достать, — вздохнул Артём. — Блин, как же так?
Он оглядел камеру в поисках чего-нибудь полезного — палки,
проволоки, хоть какого-нибудь прутика. Ничего. Голые стены, ржавая
койка и кран, из которого капала вода. Пустота.
Артём просунул пальцы сквозь ячейки вентиляционной решётки,
стараясь дотянуться до свёртка. Ещё немного, и, казалось,
получится. Он сосредоточился, как делал раньше, представляя как
сила сочится из пальцев, словно невидимая рука, подхватывающая и
тянущая предмет. Сначала — ничего, только дрожь в пальцах и тупая
боль в рёбрах, вспыхивающая при каждом движении. Но через пару
мгновений внутри шевельнулось что-то знакомое. Лёгкое, почти
незаметное тепло разлилось по руке, и свёрток дрогнул. С тихим
скрежетом он медленно пополз к решётке, пока не остановился у
самого края — маленький , обтянутый плёнкой из-под пачки
сигарет.