— Смею предположить, Алексей
Петрович, — начал я, остановившись под раскидистой яблоней, чьи
ветви гнулись под тяжестью наливающихся плодов, — что время пришло,
и вы решили не отделываться каким-то там письмом с гонцом, а
обсудить все с глазу на глаз? Тот самый ваш новый… южный
союзник?
Царь тяжело вздохнул, потер
переносицу и недовольно цыкнул зубом. Его лицо омрачилось, веселье
от подколки в адрес дворецкого как рукой сняло.
— Можешь считать меня параноиком,
Саш, — голос его стал тише, серьезнее, — но у нас во дворце, да и в
городе, похоже, завелись крысы. И я сейчас не о тех, о которых мне
доносили, что оккупировали твое имение в самом начале и нонче живут
в полях, — он криво усмехнулся. — Я про двуногих. Шпионы, шпики,
доносчики… черт их разберет. Писать тебе письмо об этом деле —
означало бы сразу все карты выложить на стол… Романовичу.
Я вскинул брови.
Романович?! Серьезно? Этот
твердолобый вояка, который совсем недавно пер на Великий Новгород
со своей армадой, готовый разнести все в щепки? Тот самый, которого
мне удалось тогда шугануть самодельным пугачом, собранным на
коленке, и щепоткой инженерной смекалки? Нет, конечно, голь на
выдумки хитра, и ситуация была отчаянная, но… союз с ним? После
всего? Долгоруков, ты либо гениальный стратег, либо сошел с
ума.
— Прошу прощения… Романович? — я даже
не стал пытаться скрыть удивление в голосе.
— Он самый, — кисло подтвердил
Долгоруков, скривив губы, словно прожевал лимон и проглотил без
меда. — Не смотри на меня так, Саш. Я и сам, мягко говоря, не в
восторге.
— Но… зачем? — я правда не понимал.
Да, возможно, Романовичи были прекрасными воинами, и я не знал всей
подноготной отношений между двумя царями, ведь даже тогда у стены
они общались, как два старых приятеля, что крепко побили горшки на
общей кухне, но… — Неужели вы видите в этом острую
необходимость?
— Острая — это не то слово, Саш, —
Долгоруков снова вздохнул, его взгляд стал серьезным, почти
мрачным. — Ты прав, отношения у нас с Олегом Святославовичем…
сложные. Он — человек, привыкший брать силой то, что ему нужно. Я
же всегда предпочитал слово, договор, расчет. Моя сила — в
управлении, в умении строить, а не разрушать. Но будем смотреть
правде в глаза: после всех этих лет упадка, после безумств Иоанна,
военная мощь Великого Новгорода… оставляет желать лучшего. Мы можем
защитить свои стены, да. Но что дальше? Сидеть за ними, пока мир
вокруг меняется, пока другие набирают силу?