— Абсолютно верно, барон, — кивнул
он, и в его голосе прозвучало нечто вроде уважения к моей
прямоте.
— Дядя! — донесся с другого конца
сада возмущенный, но звонкий голос Риты. — Пять минут прошли пять
минут назад!
Я увидел, как лицо государя мгновенно
преобразилось. Строгость и расчетливость исчезли, сменившись
теплой, почти отеческой улыбкой. Словно он был отцом, который
обещал что-то капризной, но любимой дочери и теперь не мог
противостоять ее звонкому аргументу.
— Мы закончили! — крикнул он через
весь сад, обернувшись в сторону дома. Затем, понизив голос и снова
повернувшись ко мне, добавил с хитрым прищуром: — На сегодня.
Он подмигнул мне, словно заговорщику,
и, не говоря больше ни слова, развернулся и зашагал по тропинке к
выходу из сада. У самых ворот он обернулся еще раз.
— До встречи, барон. Оставляю мою
племянницу на тебя. Будь добр, как она соизволит вернуться,
сопроводи ее ко мне домой или пришли с надежной охраной. Как я
успел заметить, она у тебя уже появилась.
Я удовлетворенно кивнул, понимая, что
Государь говорил о хламниках, что сновали по двору поместья,
занимаясь своими делами.
Закатное солнце окрашивало небо в
нежные персиковые и лиловые тона, бросая длинные тени от старых
яблонь. Воздух был теплым и пах зреющими яблоками и травами.
Маргарита подошла ко мне и снова, уже
без прежней стремительности, но с той же доверчивой легкостью,
взяла меня под руку. Мы медленно пошли по тропинке глубже в сад,
туда, где деревья стояли плотнее, создавая уютный, уединенный
уголок.
Я смотрел на ее профиль в мягком
свете заката — чуть вздернутый носик, упрямый подбородок, длинные
ресницы, отбрасывающие тень на щеку. Как? Как ей удалось провернуть
такое с Долгоруковым?
Он же прожженный политик, который
просчитывает каждый шаг. Мало того, что привез ее сюда сам, так еще
и оставил. Одну до тех пор, пока ей не вздумаеться воротиться.
Оставил с каким-то новоиспеченным
бароном сомнительного происхождения, которого знает без году
неделя. Пусть я и спас ее, пусть он и видит во мне потенциал…, но
оставить свою драгоценную племянницу, о потере который исходил на
все нервы?
Что-то тут не сходилось с образом
расчетливого монарха.
Не удержавшись, я усмехнулся своим
мыслям.
— Рита, — начал я, слегка повернув к
ней голову, — признавайся, какое колдовство ты применила к своему
дядюшке?