Монашеская конница не успела оседлать лошадей в загонах – к тому
времени костяк Дружины Смерти пронзил лагерь насквозь стремительной
стрелой. Камил следовал сразу за Кентавром в гуще сражения,
управляя мертвецами едва не в каждой стычке, поэтому оборона была
легко прорвана.
Пехотинцы, обнаружившие, что враги уже пробились в центр лагеря,
хотя битва едва только началась, дрогнули и обратилась в
бегство.
Гвардия князя Цветана хлынула добивать оставшихся – так же
вооружённая клевцами и копьями по приказу Миробоича.
Битва быстро сделалась расправой.
Железяки настигли Поморича и сотников, пытавшихся вырваться из
окружения – мертвецы убили лошадей под всадниками, и некоторые
командующие сломали себе шеи или ноги при падении на землю.
Садко Поморич проглотил язык, когда Камил встал перед ним.
-- Где же твоя былая дерзость? – насмехался Камил, с большим
удовольствием отвешивая беззащитному барону позорные и звонкие
оплеухи. – Куда девалась? Кто тут выродок тьмы? И кто тут чьи будет
крики слушать с удовольствием во время расправы? Чего молчишь,
трусливый червь?
Но Садко даже не огрызался.
Епископу Старого Капища повезло гораздо больше. Его труп
откопали в кольчуге и зерцалах среди трупов братии, отважно
сражавшейся под натиском гвардейцев.
Сдавшихся и недобитых бойцов сводили в круг.
-- Ваше Темнейшество, почему бы не пощадить хотя бы тех, кто
сложил оружие? – спросил один из баронов Цветана.
-- Я пытался их пощадить уже дважды. Но они отказывались, --
отвечал Камил, ухмыляясь. – Третьего раза не будет!
И Железяки пронзали десятки пленников копьями прямо в сердце—у
всех на виду. Не каждый барон был способен смотреть на эту
бессмысленную резню…
-- Я совершаю вполне справедливое правосудие над мятежными
собаками, -- оправдывал свои деяния Камил. -- Эта бойня послужит
уроком всем прочим, кто вздумает идти против Царства! Кто пойдёт за
мной – обретёт счастье и процветание; иные же сдохнут.
Пленных сотников и выжившего барона увели в темницы.
Возводились столбики, натягивались канаты. Вновь в вёдра с
журчаньем лилась кровь из распахнутых кинжалом артерий, а символы
на мёрзлой земле сверкали слабым светом.
Дружинники наблюдали со стен Серебряного Перевала, как их Царь
Камил Миробоич снова поднимает себе армию мертвецов. Но в этот раз
никто и не думал роптать.