— Не серчай, Степан Егорыч, -
оговорился все же Шувалов через минуту. – То, что ты упрям и своей
головой думаешь, а не за другими повторяешь – это я всегда в тебе
ценил. Я тебя за то как-то разок под суд отправил да разжаловал и
на Урал, помнится, выслал… Но ценил. Ты уж прости за то,
погорячился. Шибко расстроил ты меня в тот раз, и не только
дисциплиною.
Через всю комнату Кошкин разглядел
прямой и напряженный взгляд, в котором было все, так ни разу и не
высказанное вслух за прошедшие годы. Та ссылка ведь не только на
карьере его отразилась.
— Что было, то было, - ответил он
столь же хмуро. И отвел взгляд.
— Не простил, значит… - через силу
хмыкнул Шувалов.
Но теперь уж Кошкин добавил в голос
стали и с нажимом повторил:
— Что было, то было! К чему
ворошить?
— И то правда… - хоть с чем-то
согласился умирающий старик. – Мне, Степан Егорыч, недолго
осталось. Эскулап говорит, на недели счет идет. Ты здесь побудь –
комнату приготовили уж. Места в округе хорошие, красивые. Поля,
реки, Волга-матушка. Земляника сладкая в этом году. Я и на охоту
иной раз любил, уток пострелять, да и без ружья по округе
проехаться за счастье. Виды здесь такие… я много где бывал, Степан
Егорыч, а лучше Златолесья своего ничего не видел. Задержись, хоть
на недельку-другую.
И снова взгляд через всю комнату – но
уже не такой, как минуту назад, а ей-Богу, просящий.
Выкладка в ночь на ПН-СР-ПТ.
Подписывайтесь на профиль, чтобы не пропустить блоги с
историческими справками и визуализацию. Всем читателям буду очень
рада в комментариях.
— Задержусь, разговору нет, Платон
Алексеевич… - тотчас отозвался Кошкин. – О том не беспокойтесь.
Шувалов кивнул. Перевел взгляд на
тумбу возле кровати, где рядом с горящей свечой лежал ключ.
— Это от шкафа с бумагами. Лишнее я
уже пожог, успел, слава Богу. Но ты своими глазами еще посмотри.
Что сочтешь нужным, уничтожь. Там пара распоряжений для стряпчего,
а остальное – Лидии передай, как свидитесь.
— Будет сделано. Платон Алексеевич,
дозвольте Лидии Гавриловне сейчас же написать. Она непременно
приедет.
— Не надо, – ответил жестко и не
раздумывая. – Все равно не успеет, только изводиться станет.
Похороните здесь, в деревне, рядом с матерью. К черту его,
Петербург этот – туда не везите.
— Хорошо… - безвольно согласился
Кошкин, с трудом веря, что сей разговор происходит на самом
деле.