Я прямо дышать перестал. Вот оно…
Сейчас…
Кончик сверла ткнулся во вращающийся
торец ствола. Секунду тишина, а потом — такой низкий, ровный
скрежет пошел. Есть! Стружка пошла! Темная, мелкая, обломками
падает. Гришка тут как тут — с кистью да миской с салом — смазывать
да убирать, чтоб не мешала.
— Идет! Идет, Алексеич! — шепотом
выдохнул Федька, не сводя глаз со сверла.
Пошло дело! Станок мерно гудел.
Ствол крутился, сверло потихоньку, миллиметр за миллиметром,
вгрызалось в металл. Скрежет стоял такой рабочий, аж слух ласкал
после всех наших треволнений. Я глаз не сводил с процесса. Главное
— с подачей не пережать, чтобы сверло не закусило или, не дай Бог,
не лопнуло (шведская сталь шведской сталью, а дури в солдатах
много), да за температурой следить — перегрев никому не нужен. То и
дело кричу: «Стой подачу! Отводи сверло!» — чтобы Гришка мог как
следует стружку выгрести да сальцем свежим канал промазать. Пыли
было много, надо будет в будущем решить и это вопрос.
Работа шла не быстро. Ох, как не
быстро по моим меркам… Но для здешних времен — это была просто
сказка! Фантастика! И главное — все предсказуемо. Сверло шло
ровненько, как по писаному, не било, не гуляло из стороны в
сторону, как на старых-то станках, где вечно с кривым каналом
мучились.
Час прошел, другой. Солдаты на
вороте аж взмокли, менялись, пот рукавами утирали. Слесаря у
маховика подачи спин не разгибали. Пацаны мои вокруг суетились,
команды выполняли. Я сам как прирос к станку, каждый звук ловил,
каждый оборот считал.
Наконец-то! Прошло! Всю длину
прошло!
— Стоп машина! — скомандовал я,
стараясь, чтоб голос не дрожал. — Отводи сверло!
Сверло медленно вышло из готового
канала. Я схватил длинный щуп, маслицем его смочил, и осторожно — в
канал.
Провел по стенкам… Еще раз… Ну?!
Ровно!
Идеально ровно, насколько тут вообще
возможно! Ни уводов заметных, ни овальности этой проклятой, как в
стволах, что по-старому сверлили. Стенки гладкие, без глубоких
задиров.
— Ну что, мужики? — обернулся я к
своим. Они все тут, столпились, в глаза мне смотрят, ждут. —
Получилось! Канал ровный! Первый настоящий!
По мастерской прошел гул — сначала
выдохнули все разом, будто мешки с плеч скинули, а потом уж —
гомон, смех, радостные крики. Федька подпрыгнул, Ванюху по плечу
хлопнул. Гришка лыбился во весь рот. Суровые Иван с Семеном в усы
усмехнулись. Старый Аникей одобрительно крякнул, а Тимоха-кузнец
размашисто перекрестился: «Слава Тебе, Господи! Не зря, значит,
горбатился!»