Ладно имена требуют запоминать, но наглости-то откуда столько? Мне иногда кажется, что на работу обслуживающим персоналом в Кингдом берут только тех, кто абсолютно ничего не знает о банальном уважении.
Если бы такое попробовала устроить одна из горничных в моём доме – сразу бы вылетела на улицу. А здесь…
– О! Антонина Николаевна! – из душа выходит бодрый и радостный Дамир.
Без одежды, разумеется.
– Тьфу, Губайдуллин, как вам не стыдно ходить раздетым?! – коменда отворачивается от накаченного тела моего кореша и тут же направляется к выходу. – Самая отвратительная комната! А на вас, Громов, я буду жаловаться директору! Будете знать, как терять казённые вещи!
– Ваше право, – холодно отвечаю ей я, с удовольствием захлопывая за ней дверь.
Идиотка! Из-за какой-то несчастной рубашки ввалилась с утра в комнату и устроила тут бардак! Ненавижу, когда что-то идёт не по моему плану!
За завтраком в столовой я с удовольствием отмечаю, что новенькую всё так же продолжают травить. Пусть она и не особо сопротивляется, я вижу тот особый блеск протеста в ее взгляде, главное, что делает это молча. И не влезая в мою жизнь.
"Страдай, Градова, за все неудобства, которые мне причинила!" – думаю я, довольно улыбаясь.
Однако очень скоро у меня напрочь пропадают поводы для радости. Потому они, эти самые неудобства, появляются там, где их не ждали — на большой перемене меня вызывают в кабинет директора.
– Антонина Николаевна подала жалобу на то, что вы, Ярослав, теряете казённые вещи, – седовласый Олег Юрьевич жестом предлагает мне сесть в кресло напротив его стола. – Сами понимаете, такое в Кингдоме недопустимо, поэтому вас ждёт наказание.
– Да этой тряпке цена — не больше косаря. Хотите, я всё возмещу? – предлагаю я рациональное решение проблемы.
А в мыслях костерю новенькую на чем свет стоит.
Вот надо было так подставлять?
– Запомните, Громов, не всё в этом мире покупается и продаётся, – поджимает губы директор. – Чтобы впредь вы лучше заботились о своих вещах, на ближайшие две недели я лишаю вас встреч с родными.
– Но, Олег Юрьевич… – начинаю было протестовать я, но директор кивает в сторону выхода.
А после утыкается в монитор своего компьютера и больше не обращает на меня никакого внимания.
Я раздражённо вскакиваю с кресла, не обращая внимания на пытающуюся утешить меня секретаршу Марь Сергеевну, выбегаю из директорского кабинета, и со всей силы впечатываю кулак в стену коридора.