Земский докторъ. Том 1. Новая жизнь - страница 34

Шрифт
Интервал


Аглая подняла глаза, полные страха. Её губы задрожали, и она прошептала:

— Иван Палыч, так ведь я и не даю. Вы же…

— Это я так, для общей информации. Морфин — только для больных.

— Посечёт же он меня! Егор Матвеич, как узнает, кнутом засечёт, до крови! Он такое не прощает… И вас посечет!

Артём сжал кулаки, его лицо потемнело. Гнев, который он с трудом сдерживал, вырвался наружу, но он направил его не на Аглаю, а на невидимого Субботина.

— Посечёт? — прорычал он. — Пусть попробует. Кнуты обломает, чёрт его дери. Ты меня поняла? Никому. Никакого морфина.

Аглая моргнула, её глаза округлились. Она кивнула, всё ещё дрожа.

— Поняла, Иван Палыч, — прошептала она. — Не дам. Только… вы осторожнее с ним. Егор Матвеич… он не человек, а зверь.

Артём кивнул, возвращаясь к столу. Каша уже остыла, но он заставил себя доесть, хотя аппетит пропал. Потом встал, пошел к Марьяне. Утренний обход.

Лицо девушки было бледным, но спокойным — морфин сделал своё дело. Но рана… эта чёрная, гнилостная жижа, которую Аглая назвала «Скверной», не давала покоя. Одними бинтами да примочками тут не обойтись. Нужны инструменты. Настоящие, медицинские.

Марьяна шевельнулась на скамье, её бледное лицо повернулось к ним, глаза, мутные от морфина, медленно открылись. Она попыталась приподняться, но слабо охнула и опустилась обратно.

— Иван Палыч… — её голос был слабым, едва слышным. — Что со мной? Живу ли ещё?

Артём присел на край скамьи, осторожно проверил её пульс — слабый, но ровный.

— Жива, Марьяна, жива, — сказал он. — Но полежать тебе ещё придётся. И полечиться. Рана серьёзная, но мы справимся. Ты только не вставай, отдыхай. Я за тобой слежу.

Марьяна кивнула, её веки затрепетали, и она снова провалилась в сон. Артём выпрямился, его взгляд упал на саквояж, где лежали ржавый скальпель и пара пинцетов — жалкое подобие инструментов. Не смог сдержать тяжелого вздоха.

Пора собираться к кузнецу. Попытаться вновь найти общий язык и задобрить нелюдимого ворчуна книгой Горького, взятой вчера у Анны Львовны.

Воспоминание о её сияющих глазах и лёгком флирте вызвало мимолётную улыбку.

— Аглая, — позвал Артём, поднимаясь. — Побудь с Марьяной. Я к кузнецу схожу.

Аглая, всё ещё бледная после разговора о Субботине, кивнула, но её глаза тревожно блеснули.

— Осторожнее, Иван Палыч, — прошептала она. — Никодим-то отходчивый, но… горячий. Не разозлите опять.