—Про них. Но не только про девок, —
сказал он, стараясь вернуть твёрдость в голос. — Болезнь не
выбирает. Чтоб её не подхватить, живите чисто. Руки мойте, воду
кипятите, а если язвы или сыпь увидите — бегом ко мне.
— А зачем воду кипятить? Что с нее,
навар будет какой? — буркнула старуха.
Артем повернулся к доске и нарисовал
грубый контур человеческой руки, а рядом — разрез с кожей, мышцами
и костью.
— Вот рана. Если её не промыть, в
неё попадёт грязь. Грязь — это не просто земля, а мелкие твари,
которых глазом не видно. Они вызывают гниль. Поняли?
— Скверна! Как есть Скверна! —
зашептались женщины, переглядываясь.
Молодая Дарья, с круглым лицом и
красным платком, подняла руку, как школьница.
— Иван Палыч, — сказала она,
смущённо улыбаясь. — А эти твари… они что, как черви? Ползают там,
в ране?
Артём глубоко вдохнул, напоминая
себе, что эти женщины никогда не держали в руках учебник
биологии.
— Не черви, — сказал он, стараясь не
сорваться. — Мельче. Их только под стеклом видно, особенным.
Называются они микробы. Они везде: в грязи, в воде, на руках, если
не мыть.
Старуха Матрёна, сгорбленная, с
лицом, похожим на печёное яблоко, нахмурилась и ткнула пальцем в
доску.
— А ежели микробы эти везде, то как
их выгнать? — спросила она. — Заговором? Или Живицей, как Марфа
делает?
— Отваром полыни! — шепнула
другая.
— Да не полыни, — отмахнулась
третья. — А мухомором толченым. И свечку за здравие поставить —
первое дело!
Артём сжал челюсти, мел хрустнул в
его руке. Он хотел рявкнуть, что заговоры — чушь, но поймал взгляд
Аглаи. Она стояла у стены, нещадно теребя подол юбки, и её глаза,
полные тревоги, ясно говорили: «Терпи, Иван Палыч. Они ж отродясь
этого не знали». Аглая чуть покачала головой, её веснушки дрогнули,
и Артём понял: злиться бесполезно. Эти женщины, как дети, впервые
видящие буквы. Надо объяснять проще.
Он выдохнул, вытер пот со лба и
повернулся к доске, рисуя большой круг, а в нём — крест.
— Никакой Живицы, — сказал он,
стараясь говорить медленно. — Для этого нужна кипячёная вода. В ней
нет микробов, кипячение убивает их. Вот спирт — или самогон, если
спирта нет. Тоже убивает. Если рану промыть этим, микробы умрут, и
гниль не начнётся. А заговоры… — он осёкся, вспомнив рассказ Аглаи
про «Скверну», и смягчил тон. — Заговоры пусть Марфа читает. Мы
будем лечить по-моему.