И в этом была сила.
Не показная.
Настоящая.
Когда он прошёл через ворота, разговоры вокруг замолкли.
Все смотрели.
Оценивающе.
Кто-то с насмешкой.
Кто-то с опаской.
Кто-то с ненавистью.
Балдуин чувствовал их взгляды, как удары кинжалов в спину.
И шёл, как будто не замечая их.
У лестницы его встретил один из пажей.
Низко поклонившись, он произнёс:
— Милорд Балдуин. Лорд Раймунд и благородные бароны ожидают вас
в Большом зале.
Балдуин кивнул.
Без слов.
Большой зал был прохладным и мрачным.
Высокие потолки, своды из серого камня, гобелены с гербами
великих родов.
У длинного стола сидели бароны.
Раймунд Триполийский — седой, с тяжёлым взглядом.
С ним — барон Тира, стройный и надменный.
И барон Сидона — коренастый, с лицом мясника.
Все трое смотрели на Балдуина, когда тот вошёл.
И все трое не поднялись.
Маленький знак.
Маленькое оскорбление.
Но Балдуин только усмехнулся внутренне.
И медленно прошёл к свободному месту напротив них.
Тишина.
Только треск факелов на стенах.
Раймунд первым нарушил молчание:
— Мы рады видеть тебя здесь, милорд Балдуин.
В его голосе звучала сталь под вуалью вежливости.
— Рады видеть тебя целым и невредимым после… недавних
событий.
Некоторые из баронов позволили себе легкую усмешку.
Балдуин склонил голову чуть-чуть.
Ровно настолько, чтобы сохранить вежливость.
— Я рад быть здесь, милорды.
И его голос был холоден, как ледяная вода.
Система вспыхнула:
Первая проверка: выдержка.
Статус: успешно пройдена.
Раймунд склонился вперёд.
— Мы собрались здесь, чтобы поговорить о будущем побережья,
милорд Балдуин.
— О твоём будущем.
В зале стало ещё тише.
И каждый почувствовал: началась другая война.
Война слов.
Война взглядов.
Война умов.
За длинным столом пахло воском, железом и чем-то ещё — чем-то
тяжёлым, что витало между словами.
Раймунд скрестил руки на груди.
— Балдуин. Мы видели, как ты держался в Бейруте.
— Видели, как ты отбил осаду.
— Это… впечатляет.
Он сделал паузу, позволяя словам пропитаться ядом.
— Но теперь стоит вопрос: кому принадлежит побережье?
Тишина.
Все взгляды впились в Балдуина.
Он молча встретил их взгляд.
Ни страха.
Ни гнева.
Только спокойствие.
Только сталь.
Барон Тира, высокий и холодный, заговорил первым:
— Земли, которые ты удерживаешь, испокон веков считались
владением короны Иерусалима.
— А ты действуешь без согласования, без приказа, как независимый
князь.