— Какое счастье! Как же я рада тебе, дорогой Андрюша! Это так
необыкновенно, что ты вернулся столь неожиданно! Я даже сначала
подумала, что этого не может быть, когда увидела, как ты машешь мне
рукой, как в детстве! Все думали, что ты погиб, но я бесконечно
молилась за тебя. И вот, Господь услышал мои молитвы! — ворковала
двадцатилетняя княжна, обнимая и целуя любимого брата, который был
старше нее на семь лет.
— Эх, милая Машенька, если бы ты только знала через какие
трудности мне пришлось пройти, лишь бы добраться сюда! Но, я все же
добрался! Я смог найти свой дом в этой реальности 1806 года! И я
очень счастлив, что у меня такая замечательная сестренка! — вторил
ей князь Андрей, обнимая и не отпуская.
— Ты так говоришь мудрено, будто бы есть еще какая-то другая
реальность с другим временем. Раньше ты никогда подобного не
произносил, — удивилась княжна.
— Не обращай внимания. Это все последствия контузии. Лучше
скажи, как поживает наш батюшка?
— Сейчас новую табакерку вытачивать изволят, а так в здравии
пребывают, — сообщила Маша брату.
Очередной порыв холодного ветра налетел с севера. И княжна тут
же заторопилась:
— Что же мы стоим на крыльце, Андрюша? Давай пойдем в дом!
— А что же Лиза, супруга моя? — спросил Андрей, едва они
переступили порог, но Маша отметила, что в голосе брата не
прозвучало никакой страсти, словно бы он спрашивал не о живом
человеке, а о некоем предмете мебели. «Впрочем, может быть, оно и к
лучшему, раз он разлюбил Лизу за это время?» — подумала княжна и
сказала:
— Я не хотела тебя огорчать с порога. Лиза умерла при родах.
Вчера девять дней исполнилось.
Напудренный лакей, дежуривший в просторном холле, заторопился к
ним, кланяясь и приговаривая:
— Добро пожаловать домой, ваша светлость молодой князь!
Кивнув прислужнику и позволив снять с себя потрепанную шинель,
князь Андрей двинулся по широкому и длинному коридору сразу туда,
где из-за одной из дверей слышались звуки работы точильного станка.
Это глава семейства мастерил очередную табакерку, такое уж у
старого князя имелось пристрастие. Княжна осталась стоять в холле,
недоумевая, почему же брат даже не спросил ее, что же случилось с
новорожденным? Выжил ли малыш? «Неужели его сердце настолько
очерствело на войне?» — подумала Маша, глядя в след брату прежде,
чем удалиться обратно в свою комнату.