— Пошел вон, невежа! Не желаю тебя сегодня видеть! — крикнул
старый князь, указав сыну на дверь сухоньким пальцем.
Князь Андрей, обескураженный резкостью отца, несколько секунд
постоял в дверях в нерешительности. Внутри у него бушевали эмоции,
но он понимал, что в этот момент, когда старик впал в истерику,
слова едва ли помогут. Возможно, если он станет возражать, то будет
еще хуже. Потому Андрей развернулся и вышел в коридор, где холодный
воздух огромного непрогретого дома обнял его, словно старый друг
детства. Воспоминания об этой сырости большой усадьбы в Лысых Горах
у него сохранились. Прикрыв за собой дверь в отцовскую мастерскую,
он сделал шаг, затем другой, и вскоре, вспомнив все-таки, в какую
сторону надлежит идти, оказался в своей комнате, которую так давно
покинул, отправившись на войну.
Взгляд его первым делом упал на высокое окно, за которым стояли
голые еще деревья, только что пережившие зиму. Они качали ветвями
под ветром, создавая шум, словно шептали друг другу о чем-то. С
трудом продираясь сквозь пелену памяти прежнего князя Андрея,
нынешний Андрей вспомнил о том, как любил тот прежний человек,
живший раньше в этом теле до него, гулять в этом старом парке в
детстве. Ему тогда весь мир казался добрым и радостным, а отношения
с отцом-тираном виделись вполне нормальными, поскольку маленький
мальчик еще мало что понимал в жизни, а мать его умерла слишком
рано, и сравнить отсутствие душевного тепла было просто не с чем.
Но теперь Андрей ощущал на себе в полной мере весь тот неуютный
холод, в который в этом огромном доме давно уже превратились
отношения детей с истеричным отцом.
И все же, Андрей был сильно удивлен и расстроен, совсем забыв о
тяжелом характере Николая Андреевича и не ожидая с его стороны
подобного подвоха. «Почему отец так со мной? — размышлял молодой
князь. — Я ведь только что вернулся домой с войны и хотел
заинтересовать его новым делом перевооружения армии. Я рассчитывал
на то, что, как отставной генерал, он поддержит мою идею во благо
Отечества. И вместе мы наладим настоящий оружейный завод, чтобы
начать выпускать нормальное оружие вместо этих его дурацких
табакерок. И, помимо пользы для страны, это поможет вернуть нашу
семью к богатой жизни, в конце концов. Но, я никак не думал, что
вместо здравого обсуждения всех деталей проекта семейного
оружейного предприятия, стану выслушивать какие-то глупые претензии
и придирки, что, мол, не так сказал и не так посмотрел. Вот только,
для старика, похоже, именно это самое главное. Ведь он даже не
выслушал меня и не обратил никакого внимания на мои слова про
изготовление нового типа оружия! Вот тебе и генерал-аншеф! И где же
у него государственное мышление, спрашивается?»