Сопровождающие уверенно вели его дальше, мимо караульных постов,
где требовалось снова показывать дощечку. Коридоры становились все
запутаннее. И вдруг они остановились у высоких двустворчатых
дверей, некогда, видимо, ведших в бальную залу. Двери были
приоткрыты, и оттуда доносился странный звук – не музыка, а мерный,
глухой стук и тихий, прерывающийся стон.
Баум скосил глаза. Сердце профессионального убийцы, видевшего
многое, не дрогнуло, но разум отметил картину с холодной точностью.
Огромная зала с высокими зеркалами и остатками позолоты на стенах
была превращена в пыточную. Вместо танцующих пар – несколько дыб,
«кобыла», жаровня с углями. На одной из дыб висел человек, которого
методично обрабатывали кнутом двое дюжих палачей в кожаных
фартуках. В углу еще кого-то допрашивали, прижигая пятки
раскаленным железом – оттуда и шел стон. Запах паленого мяса
смешивался с запахом пота и страха. Несколько человек в серых
кафтанах наблюдали за процессом с деловым видом.
Сопровождающие Баума не дали ему задержаться, мягко, но
настойчиво подтолкнули дальше. Они явно знали, какой эффект
производит это зрелище. Демонстрация силы. И того, что бывает с
врагами нового порядка.
Наконец, они подошли к массивной дубовой двери с медной
табличкой, на которой еще виднелись следы прежней надписи, но
теперь было выведено просто: «С.И. Шешковскiй». Один из
сопровождающих постучал, получил короткий ответ и открыл дверь.
— Прошу.
Помещение была огромным. Явно бывший хозяйский кабинет. Высокие
окна с тяжелыми портьерами, большой письменный стол темного дерева,
книжные шкафы вдоль стен. Но и здесь чувствовалось присутствие
новых хозяев. На стене, где раньше, вероятно, висел портрет
Екатерины, теперь находился портрет Петра III. На столе рядом с
чернильным прибором лежал нагайка и пара пистолетов. Воздух был
густо накурен дешевым табаком.
За столом сидел Степан Иванович Шешковский. Рядом, в кресле у
камина, расположился Афанасий Тимофеевич Соколов-Хлопуша. Оба были
одеты в строгие черные кафтаны без всяких украшений, глаза смотрели
на Баума внимательно, изучающе.
— А, Карл Фридрихович, рад видеть, – Шешковский указал на стул
напротив стола. – Присаживайся. Давно не виделись.
Баум кивнул, сел. Оглядел их черное облачение.
— Чего это вы, господа, как вороны нарядились?