Вечер я провел в гостях у своей “невестки”. Помимо нас, за
столом ожидаемо сидела княжна Агата Курагина, ставшая для принцессы
бездонным источником слухов и сплетен обо мне, и совсем неожиданно
для себя – бывший сенатор Волков, приглашенный мной лично. После
зрелища недавних казней он был несколько пришиблен и молчалив.
Видать, мысленно не единожды взошел на эшафот вместе с теми из
московского дворянства, кого он хорошо знал. Но у меня были на него
планы.
Поскольку на меня была наложена епитимья, то стол был в основном
рыбным и овощным. Приготовлено все было изумительно и очень сытно.
Так что смирению и покаянию отнюдь не соответствовало. Впрочем,
никого за столом это не беспокоило, а среди моих духовников и
приближенных, к счастью, не было ни одного фанатика, одни только
прожжённые интриганы. Кроме, разве что Агаты. Но та замаралась в
казанском нападении на меня и никакие постельные утехи ее грехов не
смывали. О чем я ей сказал предыдущей ночью. Отца я распорядился
отпустить с соляных промыслов. Но под строгий надзор к Лысову в
Тюмень. С которым тоже надо было что-то делать, но непонятно что.
Отрывать Хлопушу и Шешковского от дел по западному и южному
направлению я не хотел, поэтому этот нарыв гнил и ждал своего
скальпеля.
— Государь, – после ничего незначащих слов о погоде и еде начала
Августа, – на суде из уст Орлова все услышали часть истории о вашем
чудесном спасении. Но что было дальше в том баркасе и кто был тот
человек, в которого попали пули гвардейцев?
На меня с любопытством уставились все присутствующие и
насторожила уши парочка лакеев, прислуживавших за столом. Я протер
губы салфеткой и откинулся на стуле. Что ж. История придумана, и
пора ее вбросить. Пусть распространяют.
— Это был как раз казак Емельян Пугачев. Он помог мне бежать с
мызы и выкупил этот баркас у одного чухонца. Когда мы грузились в
эту посудину, пришлось зайти в воду выше колена, и вода затекла в
мои сапоги. Это было неприятно, и я уселся на дно лодки, чтобы
стянуть их. Плащ свой я отдал Емельяну, и тот его накинул на плечи,
дабы его не унесло ветром. Он ставил парус, когда раздались
выстрелы, и пуля попала ему в затылок. Казак рухнул прямо на меня,
заливая мое лицо кровью.
Женщины ахнули. Но особого ужаса я в их лицах не заметил.
Августа смотрел скептически, Агата жалостливо. А вот Волков
задумчиво крутил бокал с вином. Я же продолжал: