— По повелению Правительственного дворца, – тут же влез
минцмейстер в разговор, – начали мы чекан серебряного рубля Вашего
Величества, благо старый штемпель имелся в наличии. Золотой
червонец, увы, нам не под силу. Мы больше с серебром работаем. Но
приложим все усилия…
— Показывайте монеты.
Принесли пробники серебряных рублей. Ну… тоже такое себе. Опять
я “носатый”, на авересе – герб с орлом.
М-да, задачка! Что делать с портретом? С одной стороны, рубль
62-го года народу привычен. И штемпель готовый есть. А монеты были
нужны еще вчера. С другой – отсутствие сходства. Абсолютное!
Бородку с усами себе что ли обратно завести и моду на них запустить
в России и в Европах – чем не повод сменить лик на рубле и
червонце? Черт, куда ни кинь – везде клин. Я же обещал казачкам и
солдатам в новых полках бриться, пока царство не верну. И заставил
последних тоже поубирать бороды, дабы волосы не горели при
выстрелах из мушкетов.
Я тяжело вздохнул и даже пожалел, что вообще сюда приехал. На
память пришла сцена из французского фильма, как Астерикс смотрит на
монету и на живого Цезаря, сравнивает и прозревает. Развеселило,
как представил себе ту же сцену, но с моим участием.
Заметив смешинку, заплясавшую в моих глазах, мастера выдохнули и
немного расслабились. Видимо, их тоже напрягало внешнее различие, а
без руководящих указаний сверху они не знали, что с ним поделать.
Им же никто моих портретов в профиль не выдал.
— Рубль продолжаем чеканить, – отрезал я. – Медали
переделать!
Мастера переглянулись.
— Ждем ваших указаний, ваше величество!
Ну хоть здесь “баженовых” нет. И то хлеб.
— Сперва по московской. Какое здание или строение вам сразу
приходит на ум, когда вы слышите имя “Москва”?
— Кремль! – не задумываясь ответили мастера.
— А точнее?
— Иван Великий? Казанский собор? Спасская башня? – тут же начали
хором перечислять Иванов, Юдин и Афанасьев.
— Спасская башня – в точку! Принимается. А по Смоленску?
Тишина.
— Царь-батюшка, мы там и не были ни разу.
Я что ли, был?
— Успенский собор? – вдруг подсказал мне сопровождавший меня
Савельев. – Не древность, но приметный.
— Тебе, Карп Силыч, виднее. Это же ты у нас Смоленск брал.
Кстати, господа мастера, что у вас с Георгиевскими крестами? Мне
офицеров награждать.
Афанасьев внезапно преобразился.
— По статуту, – пояснил он твердым голосом и даже с некоторым
вызовом, – награды сией достойны те, кто сверх присяги, чести и
долга ознаменовал себя особенным отличием на пользу и славу
Русского оружия – как то, взял в плен вражьего главнокомандующего,
знамя захватил или еще какой редкий подвиг совершил.