— Так я не собираюсь награждать тех, кто мне тапочки подносит, –
усмехнулся я по-доброму.
— Георгиевские кресты и четырехконечные золотые звезды
изготавливаются в Петербурхе, – развел руками минцмейстер.
— Что-то нужно придумать. Что-то попроще, но красивое. Крест
золотой, а в центре икона Казанской божьей матери – такое сможете?
И чтоб лента шёлковая с тремя черными и двумя желтыми полосами?
— Попробуем, – промямлил Афанасьев неуверенно. – Иванов с
позолоченной бронзой уже работал.
— У меня есть готовый эскиз золотой медали “За службу и
храбрость”. Вот только портрет… Матушка… – Тимоха замолчал,
запутавшись в словах.
— Никаких портретов! – отрезал я жестко. – Только скрещенные
серп и молот в обрамлении надписи “За храбрость”. “За службу” ни к
чему! На реверсе – имперский орел!
До сих пор я награждал только “самодельными” “красными
знаменами”. Из тех, что еще делал ювелир Авдей в Казани. Пришло
время усложнить дизайн. Эклектика – наше все. Пусть будет и серп с
молотом, и имперский орел. Какое-то геральдическое животное все
одно нужно, глупо отказываться от того, что уже себя
зарекомендовало.
— Будет исполнено! – поклонился минцмейстер. – Пользуясь
случаем, разрешите уточнить, – я поощрительно кивнул. – Про
рубль.
— Что – рубль?
— На реверсе – орел. Под его лапами – мое личное клеймо.
Вот!
Он протянул мне монету. Под лапами слева и справа от хвоста
действительно были помещены мелкие буквы “С” и “А”.
— Да ты тщеславен, мастер! – хохотнул я.
— Порядок такой, – заторопился Афанасьев с разъяснениями. – Чтоб
сразу было видно, что монета из Москвы…
— Пусть остается! – махнул я рукой. – Но с медалями и крестами
поторопитесь. У меня войско вон, без наград. Опять же Савельев…
— Царь-батюшка! – преданно зачистил Карп Силыч. – Не за медали
воюем, за правду! Сам так учил! Да и чином меня ты пожаловал.
— Все, все! Успокойся! Все посмотрели, пора и честь знать! Всем
мастерам – по червонцу премии. Распорядись, Афанасьев!
Покинув беспрестанно кланявшихся мастеров, вышли во двор.
Оседлали коней. Тронулись.
Солнце светило нам в глаза. Проезжавшие под аркой всадники,
выныривая из полумрака на залитую ярким светом Красную площадь,
невольно жмурили глаза. Строй нарушался. Кто-то выдавался вперед,
кто-то, наоборот, отставал. Именно это обстоятельство сыграло с
охраной злую шутку. Она растянулась, оставив меня беззащитным с
одной стороны в момент моего выезда из арки.