Русский бунт. Шапка Мономаха. Часть II - страница 78
Когда я, прикрывая глаза ладонью козырьком, выдвинулся на площадь, ко мне метнулась фигура, сразу приникшая к моей ноге. Телохранители-ближники ахнули, ничего не успев сделать. В руках у них замелькали пистолеты.
Их тихие возгласы прервал истошный крик:
— Петруша!
(рубль Петра III 1762 г. На них еще нет клейма мастера Афанасьева "С" и "А". Они появятся на рублях Екатерины II)
— Петруша! – повторил звонкий женский голос, мало подходивший колобку в юбке, обнимавшему меня за ногу и прижимавшемуся к ней мягкой грудью.
— Кто ты, женщина? – удивленно спросил я, кое-как справившись с ошеломлением и махнув рукой охране, чтобы не волновалась.
Коробицын меня не послушал. Спрыгнул с коня и подбежал. Принялся теснить невысокую кргулощекую дамочку в нарядном дворянском платье, но не тут-то было. Она вцепилась в мой сапог с такой силой, что оторвать ее можно было разве что вместе с обувкой.
— Петруша! Это же я! Романовна! Лизка!
Ничего не понятно. Кто эта страшила? Широкое лицо оливкового цвета, все в рубцах от оспы. Какая еще Романовна?
— Мадам! Излагайте четко и ясно: чему обязан?
“Колобок” быстро затараторила на французском языке. Я повторил свой вопрос по-немецки.
— Ваше Величество изволит не узнавать свою бывшую фаворитку? – дамочка тут же перешла на язык Гёте. – Конечно, время безжалостно… Ты не узнал…
Вот так встреча! Выходит, это аристократка – знаменитая Елизавета Воронцова, любовь всей “моей” прошлой жизни. Странная душевная привязанность Петра III к неуклюжей, “широкорожей”, отчасти вульгарной, но очень доброй девушке. Ленивой настолько, что не смогла воспользоваться своим выдающимся положением и спровадить императрицу в монастырь, как собирался сделать ее венценосный любовник, чтобы на ней жениться.
— Сапог отпусти.
— Что?
— Сапог, говорю, оставь в покое.
— Ты уедешь!
— Дай мне с коня слезть.
“Лизка” отпустила сапог. Коробицын тут же ее бесцеремонно оттолкнул и придержал рукой мое стремя. Я спрыгнул на брусчатку.
— Пойдем! – махнул ей рукой, приглашая вместе вернуться в комплекс Монетного двора. Наверняка, там найдется для меня кабинетик для приватного разговора.
Афанасьев не подвел и устроил все в лучшем виде. Проводил нас в небольшое помещение, опрятное, с аккуратно разложенными планшетами с эскизами и ровными стопочками с делопроизводственной документацией. Видимо, личный кабинет минцмейстера.