- Ваше Величество, - он сделал легкий поклон. - Страна находится
на лезвии ножа. Эта трагедия всколыхнула улей. ЛИР не дремлет,
опальные князья, особенно московские, собирают силы. Юсупов... -
его губы тронула едва заметная гримаса, - ...проявляет нездоровый
интерес к произошедшему и к Вашей... неожиданной силе. Западные
королевства и Османы только и ждут нашего ослабления, чтобы
откусить кусок от державы. Тайный Отдел готов поддержать законную
власть для сохранения стабильности. Но действовать нужно. Жестко.
Быстро. Вам нужно официально взять бразды правления в свои руки.
И... - он замер на секунду, - от Меньшиковой желательно избавиться.
Политически. Она - символ старого порядка и ваш главный враг
внутри.
Я горько усмехнулся, глядя на его протез. Я и так это знал…
Бремя власти карает невинных и виновных...
- Согласен. У меня нет выбора, Юрий Викторович, - сказал я,
отодвигая от себя написанные указы. - Стабильность - прежде всего.
Тайный Отдел будет моей опорой. И главным орудием. Вы возглавите
официальную комиссию по расследованию катастрофы. С максимальными
полномочиями. А сейчас... - в дверь снова постучали, появились
перепуганные секретари, - ...мне нужен Тронный зал. Через час.
Пресса, двор, высшие чины. Я сделаю объявление. Будете рядом?
Рябоволов склонил голову, в его глазах мелькнуло холодное
удовлетворение.
- Всегда, Ваше Величество.
***
Я молча встал под дверьми тронного зала. Послеполуденное солнце
пробивалось сквозь высокие окна, ложась золотыми дорожками на
паркет. Воздух гудел от шепота, звяканья шпор, нервного шуршания
шелков. Собралось человек пятьдесят - бледные чиновники, местные
князья и графы с опасливыми лицами, придворные дамы.
Анна стояла чуть поодаль, застывшая статуя в черном траурном
платье. Ее лицо было маской льда, но глаза... глаза метались, как
пойманные птицы, полные ненависти, страха, и какого-то невероятного
смятения.
Рыльский стоял у подножия тронного возвышения, вытянувшись в
струнку. Его обожженное лицо скрывало под собой смесь боли и
солдатской дисциплины, но мелкая дрожь в его сжатой руке на эфесе
шпаги выдавала бурю внутри.
Алексей Юсупов появился как тень. Его аскетичное лицо держало
учтивую маску равнодушия, а узкие глазки-щелки сканировали зал и
меня с жадным, хищным, научным интересом. Он чувствовал Скверну?
Или просто видел силу?