«Качинское высшее военное авиационное ордена Ленина
Краснознамённое училище лётчиков имени А. Ф. Мясникова
г. Волгоград, СССР»
Ниже расположилась круглая печать Министерства обороны с гербом
СССР, оттиск слегка размазался. В правом верхнем углу красовалась
марка номиналом четыре копейки. На ней был изображён истребитель
МиГ-21, рассекающий небо. Штемпель гласил: «Волгоград,
9.11.1964».
Мой адрес в нижнем правом углу написали синими чернилами, с
ошибкой: вместо «Чкалова» вывели «Чкаловская». Видимо,
новичок-писарь оформлял. Конверт был аккуратно заклеен, но по краям
виднелись следы проверки — цензорский карандаш подчеркнул название
училища.
Я развернул письмо с лёгким шелестом. Бумага внутри была
плотной, казённой, с водяными знаками в виде звёзд. Вверху —
угловатая печать Качинского училища, ниже текст, напечатанный на
машинке:
«Курсанту Сергею Васильевичу Громову
от генерал-майора авиации Новикова В.И.
Ваш поступок, связанный с предотвращением авиационного
происшествия, не остался незамеченным. Командование училища, изучив
материалы, считает вас перспективным кандидатом. В связи с началом
учебного года (1 сентября 1964 г.) зачисление возможно только в
сентябре 1965 г. по льготной программе. Рекомендуем использовать
год для подготовки…»
Я сложил письмо вдвое и сунул его в карман кителя. Значит, ждать
придётся до следующей осени. Что ж, ускоренного лифта не
получилось. Хотя я и так двигаюсь быстрее, чем многие. Время сейчас
такое…
Бюрократия — железная дверь с двадцатью замками. Даже если ты
Гагарин — тебя в космос запустят только после десятка резолюций из
ЦК. Досрочное зачисление? Ха. Тут либо маршал должен похлопать тебя
по плечу, либо сам Брежнев в протоколах упомянет.
Нет, система не для прыгунов. Она для тех, кто шагает строем. В
СССР были строгие законы и за их соблюдением внимательно наблюдали.
Ничего, я терпеливый и время у меня есть. Вот только я знаю, что
времени у истории меньше, чем у меня…
***
Остаток ноября и почти весь декабрь пролетели как один затяжной
вираж. Пока Москва утопала в снегу, я выжимал из Як-18 всё, что
мог. Летал даже в те дни, когда инструкторы качали головами и
приговаривали: «Громов, тебе бы лыжи привязать вместо шасси!» Но я
знал, что каждый час в небе приближает меня к Каче. К концу декабря
налетал 120 часов — вдвое больше нормы.