— Помогите, господин! — с неистовой
верой в глазах просила она. — Морской бог слышит вас! Если не вы,
то кто?
Вот зараза! — расстроился я. — А ведь
это обратная сторона медали. Меня считают кем-то вроде высшего
существа, а значит, ждут от меня помощи. Врачей тут нет, и медицины
как таковой нет. Люди или очень здоровые, или мертвые, почти без
промежутков. Тут не очень получается выживать, если ты болен. А у
безродной бедноты не получается вовсе. Никто не повесит себе на шею
такую обузу, когда свои дети голодны. М-да! Ситуация!
— Несите его к храму! — приказал я
охране, выйдя из хижины. Я повернулся к вдове, с неудовольствием
отмечая, что за нами увязалась приличная толпа зевак. — Я помолюсь
за твоего сына, женщина. И если он угоден богу Поседао, то будет
жить. Если нет, то умрет.
— Спасибо! Спасибо, господин! — она
вновь упала мне в ноги.
— Чистые тряпки, вода и соль, —
скомандовал я, и один из воинов побежал в сторону акрополя, сверкая
пятками. — Поднимайте его!
Минут через двадцать я любовался
худосочным телом паренька, который умудрился пережить зиму, но
оказался не в силах пережить одну из опасностей своего ремесла. Он
поранил руку об острый плавник, когда вынимал рыбу из сети, и
теперь его левое предплечье и кисть представляют собой багровую до
синевы опухоль, которая была ничем иным, как самой обычной
флегмоной, гнойным воспалением подкожной клетчатки. Я не раз видел
такое в прошлой жизни, когда подрабатывал санитаром в студенчестве.
Гадкая штука, и скверно лечится без антибиотиков. Но деваться
некуда.
— Бог Поседао! — нараспев произнес я
и поднял к небу кинжал. — Молю тебя, позволь этому пареньку
жить!
Сказав это, я одним взмахом рассек
опухоль посередине, едва увернувшись от потока гноя, что брызнул на
фундамент будущего храма. Паренек замычал от боли, но его крепко
прижали к камням. Я пощупал кисть, поморщился и рассек кожу и там
тоже.
— Да чтоб тебя! — выругался я,
расстроенно глядя на испачканный гноем пурпурный хитон. Надо было
переодеться, да я что-то не додумался.
— Зачем вы режете моего сына ножом? —
забилась в истерике несчастная мать. — Люди! Он убил его! Моего
единственного сына убил!
— Мама! — прошептал паренек, который
пришел в себя через пару минут. — Пить! Дай пи-и-ть!
— Чудо! — заорал воин, стоявший
рядом. — Господин совершил чудо! Этот парень жив! Бог Поседао
услышал молитву!