— Толкового простолюдина в черном
теле держать — дело обычное, — понимающе усмехнулся Рапану. — Сами
так с отцом сколько раз поступали. Посулим ему хорошую жизнь, он и
сбежит с нами. Правда, из Страны Возлюбленной уезжать нельзя.
Измена это, за такое беглецу рудники положены. Сделать нужно все
тихо, иначе в следующий наш приезд в Пер-Рамзес мы отправимся
крокодилов кормить.
— Зачем крокодилов? — занервничал
Тимофей, которого даже передернуло от отвращения. — Я не хочу их
кормить. Мне не нравятся эти твари. Кормите их сами!
— Он хотел сказать, — пояснил Кулли,
— что так здесь казнят простолюдинов. Знать вольна выбирать смерть
сама. Ты вельможа, Тимофей?
— Не-ет! — замотал кудрявой башкой
афинянин. — Мой отец землю пахал. А что там за сложность с этим
парнем? Украсть его, да и делу конец.
— Он сам никуда не поедет, на
редкость упрямый малый, — покачал головой Кулли. — А если и украдем
его, то он работать не будет. Для него такая участь хуже смерти.
Просто ляжет и умрет. Или со скалы бросится. Тогда у него еще есть
шанс попасть после смерти на Поля Иалу3.
— Любой человек продается, —
назидательно поднял палец Рапану. — Просто у каждого своя цена. Так
мой отец говорил. Каждый человек стремится к несбыточному, к
такому, за что готов рискнуть жизнью и даже тем, что случится после
нее. Нужно просто понять, чем именно можно его купить. Итак, что
может стать такой ценой для твоего мастера, вавилонянин?
— Даже не знаю, — пожал плечами
Кулли, а потом растерянно посмотрел на товарища и прошептал. — Да
как же… Знаю! Вот я ду-ра-ак!
1 Хатиа — египетский титул
градоначальника.
2 Имери-кау — в переводе означает
«начальник работ». Надзирал за строительством объекта.
3 Поля Иалу — древнеегипетский рай.
Эта концепция была заимствована греками. Элисион, или Елисейские
поля — место для праведников. Самоубийство не поощрялось религией
Древнего Египта, но и не запрещалось. Если человек был принужден
убить себя из-за невыносимых жизненных обстоятельств, то на суде
Осириса это деяние не ставилось ему в вину.
В свои двадцать пять Анхер добился
немыслимого. Он стал ими-ра нехену, «надзирающим за
ремесленниками», его сердце пело от радости так долго, что
сменилось несколько новых лун. Все эти годы он вставал с рассветом
и бежал на стройку, чтобы самым первым приступить к работе. Он
верил в свою судьбу.