— Энгоми? — тупо посмотрел на друга
Анхер. — Это на Кипре? Ты же туда плывешь?
— Ну да, — кивнул Кулли. — Я же тебе
говорил. Его осаждают сейчас, а потому пленников продают сотнями.
Если найти общий язык с этими негодяями, можно хорошо
заработать.
— Помоги мне! — с неистовой надеждой
посмотрел на него Анхер. — Помоги мне выкупить ее!
— А у тебя есть столько серебра? —
удивился Кулли. — Если она так красива, как ты говоришь, за нее
могут попросить три, а то и все четыре мины серебра.
Пятнадцать-двадцать дебенов по-вашему.
— Двадцать дебенов? — побледнел
Анхер. — Так много? Я схожу к ее отцу! Он найдет серебро!
— Конечно, сходи, — благожелательно
кивал Кулли. — Съезди без высочайшего дозволения на Кипр, брось
свою работу, а потом вернись назад с чужой невестой. Ее жених будет
очень тебе благодарен. Наверное, он даже словечко за тебя замолвит,
чтобы стражник на медных рудниках бил тебя чуть меньше, чем
остальных.
— Да что же делать мне? — обхватил
голову Анхер. — Слушай, Кулли! Выкупи ее для меня! Я что-нибудь
придумаю! Я верну! Я все тебе отдам!
— Да где ты возьмешь такую гору
серебра, парень? — с сомнением посмотрел на него купец. — Простому
камнерезу вовек столько не заработать.
— Ты же сам сказал, что царю Сифноса
нужен строитель и скульптор! — с безумной надеждой посмотрел на
него парень.
— Ну да, говорил, — кивнул Кулли. —
Только не знаю, подойдешь ли ты ему. Он храм своему богу строит. А
еще хочет статую изваять.
— Я все сделаю! — вцепился в его
хитон Анхер. — Я все что угодно построю! Клянусь своим
посмертием!
— Э-эх! — с сомнением посмотрел на
него купец. — Ну, ни в чем я другу не могу отказать. Ладно, приходи
в порт завтра до рассвета. Найдешь лодку и подплывешь к моему
кораблю. Спрячу тебя среди мешков с зерном.Не опаздывай, парень!
Иначе я уйду без тебя, и твою девчонку продадут какому-нибудь князю
для утех.
— Я приду, — сжал губы Анхер. — Всеми
богами клянусь…
***
Как оказалось, увезти из Египта хоть
что-то совсем непросто. Проклятые портовые писцы вынули из Тимофея
всю душу. Ведь на каждый корабль выдавался Уджат-несут, царский
указ, дозволяющий вывоз зерна. Писцы в порту составляли Шес, опись
груза с указанием количества и качества товара, а сам корабль
получал Имет — лист папируса, где указывали маршрут, имя капитана
корабля и всех сопровождающих лиц. Каждый лист был в отметках от
печатей чиновников, которые они носили на пальце в виде перстня или
на шее, на витом шнурке. После проверки каждой печати, которые
портовый писец только что не обнюхивал, сравнивая с образцами
оттисков, начиналось самое веселое. Весь товар взвешивали у причала
на царских весах, и не приведи боги, если вместо зерна сорта шедет,
обычного, ты везешь неджес, отборное. Еще хуже, если зерна будет
меньше или больше заявленного. Могут и груз отобрать, и огромный
штраф наложить, и даже палок всыпать. А еще муки Тартара покажутся
раем, если потерять глиняную печать, которую вешают на каждый
мешок. Но вот ты прошел всех писцов, получил нужные печати и
взвесил товар. После этого стража обыщет трюмы, личные вещи и даже
проткнет мешки длинным щупом в поисках контрабанды. В общем, к
концу этого дня у Тимофея даже глаз начал дергаться, а купец Рапану
ведет себя как ни в чем не бывало. Оказывается, им сильно повезло.
Если бы зерно было храмовым, то им пришлось бы получить еще
несколько папирусов с разрешением на вывоз.