На валуне лежал… расколотый камень. Камень, оказавшийся, как я и
думал, вовсе и не камнем. Под разбитой твёрдой оболочкой я увидел
маленький, впаянный внутрь и помявшийся от удара металлический
коробочек.
На подходе к пещере, где остались Уткин с Сагдиевым, я услышал
беспокойное, но негромкое ржание Огонька. Конь, скрытый от моих
глаз каменной стеной впадины, волновался. Что-то беспокоило
его.
Это было неспроста.
В первое мгновение я решил, что где-то поблизости рыщут чужие.
Что конь почувствовал кого-то ещё, приближавшегося к нашей стоянке
совершенно незаметно. Тогда я замер, прислушался, стискивая
рукоятку и цевьё своего зелёного АК.
Спустя полсекунды я сообразил, что к чему. Неужели что-то не так
в пещере?
Да. Карим действительно оказался совершенно не тем человеком, за
кого он себя выдавал. Теперь это было мне совершенно очевидно. А
главное — у меня есть доказательства против него.
Если старый горец Айдарбек мог оказаться лишь проводником, то
Карим явно как-то связан с Абади и пакистанской разведкой. Сложно
было сказать, как именно, но сомнений у меня больше не оставалось.
Версия о том, что он — человек того самого Тарика Хана, о котором
мне рассказывал Искандаров, тоже казалась мне вполне возможной.
И всё же утверждать наверняка было нельзя. Лучше допросить
самого Карима.
К слову, камни-маяки я спрятал там же, где они лежали. Взял с
собой лишь один, тот, что разбил. Об остальных собирался сообщить
Мартынову, когда они вернутся завтра к полудню. Если даже наряд не
сможет забрать оставшиеся камни сейчас, у меня был ещё сломанный
передатчик, которого тоже хватит для доказательства вины
Карима.
Что касается самого Карима — я твёрдо решил допросить его.
Однако чуйка подсказывала мне, что план этот не так-то просто будет
осуществить.
В пещере явно что-то происходило.
Я очень тихо подошёл ближе. Сел у кустов можжевельника так,
чтобы меня не было видно изнутри. Прислушался.
Ясно уловил внутри пещеры звуки какого-то копошения: голоса,
суету, звуки борьбы.
Затвор передёргивать мне было не нужно. Патрон уже покоился в
патроннике, и я просто медленно и тихо снял оружие с
предохранителя. А потом поспешил внутрь.
На Васю Уткина я наткнулся сразу же. Уткин без чувств лежал у
входа, ровно там, где я его и оставил. Сложно было понять сейчас —
жив ли пограничник.