Сам Мартин не боялся драки. Что такое боль он представлял себе
довольно смутно, но считал ниже своего достоинства перед ней
дрожать. Будь он самим собой – к нему еще может и не подошли бы. Но
Вик выглядит чужаком. И слабым, а слабых тут не жалеют.
Но у Вика не получится просидеть взаперти до того момента, как
он непостижимым образом научится давать отпор. Скоро Вик пойдет в
школу, и лучше бы ему не выглядеть зазнавшимся городским
жителем.
К тому же Мартину нужна была помощь.
Деревня была небольшой.
Большая часть домов была выкрашена в белый или голубой цвет.
Мартин знал, что сюда иногда приезжают туристы, и местные жители
стараются поддерживать антураж. Поэтому дома снаружи были
опрятными, многие окна украшали резные ставни, а на окраине деревни
специально оставили старую мельницу. Многие крыши золотилась на
солнце соломой.
Сперва Мартин потерялся в изобилии звуков, и почти минуту стоял,
прикрыв глаза, и пытался привыкнуть к показавшемуся оглушительным
шуму. Слышались голоса – раздраженные женские, визгливые детские,
благодушные мужские. Где-то мычали коровы, кудахтали куры,
слышалось знакомое сытое хрюканье свиней и заливистый лай
собак.
Мартин отметил про себя небольшую церковь на окраине деревни. В
крайнем случае можно пойти туда. Предложить помощь в обмен на еду.
Попрошайничать он не собирался, хотя и понимал, что от работы
шестилетнего ребенка немного пользы.
Огород нашелся быстро.
Тот дом сверкал белоснежной краской. Из-за забора виднелись
несколько яблонь, пышные кусты смородины и ровные, зеленеющие ряды
грядок с огороженными разноцветными колышками секторами.
«Мартин, она нас прогонит», – тоскливо предрек Вик, и Мартин был
вынужден с ним в глубине души согласиться.
Женщина, пропалывавшая грядку у забора, казалась огромной. Она
будто вся состояла из мягких шаров разного размера, засунутых под
цветастое бесформенное платье. Мартин смотрел на ее красное, мокрое
лицо и стянутые в тугой узел на затылке черные волосы. И
чувствовал, что стучать ему не хочется. Но он не стал потакать ни
своей интуиции, ни своему постыдному малодушию.
– Уважаемая?.. – окликнул т он ее из-за забора.
Женщина не услышала. Мартин досадливо поморщился. Детскому лицу
не шло выражение взрослой досады, но он ничего не мог с собой
поделать.
У Вика голос тихий, дрожащий.