Ольга и вправду прижимает локтем к
боку папку из серого картона. Лиза раздувает ноздри – красивый у
нее носик! – презрительно фыркает и уходит с гордо поднятой
головой. Ольга провожает ее многообещающим взглядом. Не хотел бы я,
чтоб на меня так смотрели – Лизу надо спасать. Ольга поворачивается
ко мне.
– Что тут происходит? Не успела
отвернуться, как эта фифа уже подле тебя. Ты ее позвал?
– Не виноватый я! Она сама
пришла.
Шутку не заценили – Ольга не видела
этого фильма. Поджала губы и сверлит меня взглядом.
– Я ранен, доктор прописал мне
постельный режим. Сиделок выбирать не могу. Кто приходит, тот и
сидит.
– И она не замедлила этим
воспользоваться. Что у тебя с ней?
– Ничего. Сидела, газеты читала, –
указываю на сложенную на тумбочке стопку. Лиза их подобрала с пола.
– Я не виноват, что некая девица испытывает ко мне чувства. Повода
этому не давал.
– Ладно! – Ольга кивает, подходит к
койке и устраивается на стуле. – С ней я позже разберусь. Для
начала – с тобой! – она кладет папку на колени и развязывает
тесемки.
От ее тона ежусь. Сейчас меня распнут
и будут тыкать копьем. И никто не виноват – сам напросился.
– Здесь все твои бумаги, – Ольга
достает из папки листы. – Нашлись в архиве медицинского управления
фронта. Их переслали туда после того, как тебя перевели в
лазарет.
М-да, не подумал.
– Хорошо, что никто не удосужился в
них заглянуть. Я это специально узнавала. Смотри! – Ольга
протягивает мне лист.
Так… Немецкий язык, готический шрифт.
Секретарь ректора Берлинского университета свидетельствует своей
подписью, что подданный Российской империи Валериан
Довнар-Подляский окончил два курса факультета философии. В науках
успевал не шибко, что не удивительно. Некогда моему донору было
учиться, он в казино в карты играл.
– Ты говорил, что учился медицине в
Мюнхене, – тоном прокурора продолжает Ольга. – Оказалось, что в
Берлине и философии. Как это понимать?
– Я врал.
– Почему?
– Позже объясню. Давай другую
бумагу.
Огласите весь список, пожалуйста!
Интересно знать компромат на себя. Да и объяснение хочется
оттянуть. Меня потряхивает. Ольга супит брови, но сдерживается.
Забирает у меня свидетельство и протягивает следующий листок. Что
тут у нас? Прошение Довнар-Подляского о зачислении его полк
вольноопределяющимся. Аккуратные, ровные строчки, стандартный
текст. Что с этим не так?