Купец помрачнел еще больше,
побагровел, сжал кулаки.
— Ага! Как же! Не прошло и двух
часов, как вбегает хозяин двора, бледный, как смерть, глаза
выпучил, руками машет: «Беда! Сам амбань едет! Прознал!» Я хозяину:
ты, мол, про остальной товар — ни гу-гу! Верблюды наши, слава богу,
паслись не при дворе. А то бы он по числу скотины смекнул, что к
чему, потребовал бы все показать, и тогда — прощай, весь мой труд!
Сколько б захотел, столько бы и загреб!
Он снова отхлебнул чаю, голос его
дрожал.
— Ну, приехал. Шум, гам! Вперед двое
верховых с копьецами. За ними носилки его расписные, четверо слуг
несут, пыхтят. Сзади еще двое конвоиров. А следом — вся деревня
сбежалась глазеть. Вылез он из носилок — важный, толстый, как
боров, халат парчовый, тигр золотом вышит, на башке шляпа с синим
шариком — это, значит, чин его обозначает, навроде как у нас! Ну,
туда-сюда, хозяин в землю кланяется, лебезит. Мы с Сенькой тоже
поклонились — а куды денешьси? Зашел, сел в кресло. С ним секретарь
его, с бумагой, кисточкой. Начался допрос: кто, откуда, зачем? Я
паспорта подал, говорю: так и так, торговали в Урумчи, остатки вот
сюда привезли. Он дальше: на чем приехали, где караван твой? Я — на
телеге, мол, а лошади во дворе. Хозяин кивает. Амбань хитро так:
почему не в городе? Мы — думали, тут часть продадим. Он усмехается
в усы: кто тут твой дорогой товар купит? Покажите!
Лопатин в сердцах стукнул кулаком по
столу.
— Стали показывать. Он каждую штуку
щупает, на свет глядит, нос воротит — и дорого, и товар неважный… А
потом цедит так небрежно: «Ладно, помогу вам. Отложите мне по две
штуки каждого сорта, что мне понравятся». И секретарю: «Запиши! И
посчитай пошлину. Десятина — за привоз. И еще десятина — мне за
помощь». Пятую часть ему подавай! Секретарь сел считать. Я подаю,
цену называю. Он выбрал сортов двенадцать, самых лучших! Дешевые
забраковал. Двадцать четыре штуки — ровно половина того вьюка!
Насчитал секретарь четыреста лан серебра — по-нашему рублей
восемьсот! «Деньги, — говорит амбань, — завтра утром пришлю, а
товар сейчас заберу». Встал и вышел. Секретарь солдатам командует.
У тех и мешки, и веревки с собой — видать, не впервой грабят! Живо
три вьюка связали, на лошадей перекинули. Амбань проследил, в
носилки свои плюхнулся — и уехал.