Кирилл брякнулся на диван и заржал, как конь. Катается по
подушкам и ладонями хлопает, визжит от смеха, остановиться не
может.
Митюша говорит:
— Вот страху-то было! Купчишки в двери кинулись, а двери-то
закрыты! Кто закрыл, неведомо. — И усмехается так, что ясно — мы с
ним и закрыли. — Дамочки в обморок попадали, кто сильно нагрешил,
стали каяться… Ты бы слышал, такие пикантные моменты…
Мой кузен сполз на пол и захрюкал.
— Ох, приятель, насмешил… И что? Раскрыли вас?
— Как же, раскрыли! Настоящая шутка, когда не раскроют, —
отвечает Митюша. — Там новый полицмейстер оказался кремень, схватил
ружьё и давай палить. Люстру на месте прикончил, хрусталя
богемского насыпало — ужас… Да ещё неловко получилось: старый-то
полицмейстер, что с апоплексическим ударом в кровати лежал, от
страху представился.
Тут меня малость отпустило. Вскочил я с дивана, хриплю:
— Что?! Иван Витальевич умер?
Митюша глянул на меня, плечами пожал:
— Ну да, помер бедолага… Ну так он и был не жилец. Это все
знали. Второй удар случился, и вуаля. Новый полицмейстер его в
спальне мёртвым нашёл, возле сейфа. Видно, перед смертью хотел
завещание достать, да не успел.
— А чем удар был, табакеркой? — спрашиваю.
Так я разозлился, аж в глазах темно стало.
Вот же сволочь какая, врёт и не краснеет. Шутили мы с ним,
значит… Бомба из глины… Ах ты тварь.
— Да ты не смущайся, кузен, — Кирилл отдышался, на ноги встал, а
сам от смеха красный. Лоб утирает, аж вспотел весь под мундиром. —
С кем не бывает. Все по молодости шутили, вон, его величество и не
такие штуки откалывал. И ничего, сейчас вспоминает, смеётся
только.
— Шутки, значит, — говорю. А сам думаю, как бы Митюше руки
скрутить, да к его величеству на допрос доставить.
— Шутки! — твёрдо сказал Кирилл. — Первое правило клуба
Джентльмен — никто не болтает. Что случилось в клубе, в клубе и
останется.
— Да ты бы оделся, Дмитрий, негоже лакеям срамную печать
показывать, — Митюша ткнул в меня трубкой. — Хотя ты красавчик хоть
куда, ни к чему попусту людишек тревожить.
Кирилл тут же мне за спину зашёл и давай эльфийскую печать
разглядывать.
— Ух ты! — говорит. — Больно было?
— Нет, приятно.
Блин! Блин! Понял я, что ничего у меня не выйдет. Глянул на рожу
наглую Митюши, и понял. Ничего я не докажу. Свидетелей нет, бомба
не взорвалась — спасибо эльфам. Что осталось? Да ничего. Моё слово
против его. Он сын князя, блестящий офицер, а я только вчера из
леса вылез. Стажёр из провинции. Бастард, один из сотни. Да ещё
задержан при сомнительных обстоятельствах. Не поверит мне никто,
даже родной папаша.